— Я так не думаю.
— А я думаю, что ты мстишь Полу.
— Что?
— Видео. Его измена. Сейчас весь мир знает об этом.
Мои щеки заливает краска стыда. Мои дети тоже все узнают. Мне следовало подумать о них. Все, что я наговорила ночью в порыве гнева, дети обнаружат, когда вырастут. Это не должно было просочиться. Я должна была сохранять контроль.
Элоида поворачивает голову и смотрит куда-то вдаль.
— Публичные заявления — сильная вещь. Я венчалась в церкви.
— Я тоже.
— Клятвы в присутствии всех, слезы… Я действительно верила им. — Она замолкает и поворачивается ко мне лицом. — Назови хоть одну вескую причину, почему я должна тебе помогать. — Ее голос, громкий и решительный, эхом разносится в тишине.
— Мне необходимо узнать правду, даже если это последнее, что я смогу сделать. Ради моих детей, ради Пола, ради самой себя… — Я умолкаю. — Нужно выяснить, было ли прошлое — и все это — просто ложью или это ужасная игра против меня.
Какое-то время мы сидим молча, глядя на алтарь, где обе когда-то стояли рядом с одним и тем же мужчиной и проговаривали перед всеми нашими друзьями и родственниками клятвы вечной любви.
— Элоида, мне так жаль… Мне так жаль, что я причинила тебе боль много лет назад и что так вела себя недавно.
— Не надо, ты не должна…
— Должна. Наверное, я ревновала.
— Ко мне? Ты шутишь? Я же бестолочь, которая прикасается своими изрезанными руками к славе знаменитых людей, чтобы заработать себе на жизнь.
— Как думаешь, Раиф еще в музее?
— Да. Полиция еще не арестовала его. Колесо правосудия крутится медленно. Ты первая, кого они хотят задержать, помни об этом.
— Ты можешь провести меня к нему?
Элоида поднимается, и улыбка снова играет на ее красивом лице.
— Да. — Она достает телефон из сумочки. — Если я не смогу попасть туда, значит, никто не сможет.
Мы стоим перед входом. Элоида уже минут десять разговаривает по телефону с PR-менеджерами и организаторами банкетов, но все больше и больше расстраивается. Время идет, а ей никак не удается достать билет на самое оживленное мероприятие в городе.
— Ничего не получится, — говорю я.
— Пойдем! — Она кивает в сторону музея, и я, толкая велосипед Джесси, следую за ее развевающимися волосами. — Я всю жизнь бесплатно пробиралась в ночные клубы. В очередях всегда такой беспорядок. Лучше входить через парадную дверь.
Она замолкает от изумления, когда мы подходим к музею. Толпа сейчас даже больше, чем была прежде.
— Господи, это невозможно!
— Нет ничего невозможного. Мы попытаемся за углом.
Я иду, не поднимая глаз. Наконец мы оказываемся возле бокового входа.