Глинд долго перебирал ключи, морща лоб от напряжения и пытаясь вспомнить, какой же именно ему нужен. Для него это было настоящей пыткой. В его бычьей голове никак не укладывались сразу несколько зрительных образов, а потому он все время путал ключи и очень долго возился у дверей, чем до крайности раздражал узников. Наконец он нашел нужный, с кольцом, увенчанным позолоченной короной, вставил его в замочную скважину, со скрипом провернул пару раз, и широко распахнул двери.
Глинд поднял факел над головой и осветил им жалкую каморку, лишенную даже окон. Ее осклизлые каменные стены были покрыты тонким налетом белесой плесени, в углу валялась охапка прошлогодней соломы, уже изрядно подгнившей и частично превратившейся в труху. Воздух здесь оказался еще более смрадным, и до предела был пропитан запахом сырости, давно не мытого тела и нечистот. На соломе, прикованный к стене толстой, ржавой цепью, лежал человек с огненно-рыжими волосами, истинный цвет которых с трудом можно было различить под приличным слоем грязи. Одет он был в жалкие лохмотья, зияющие многочисленными прорехами, такие же грязные, как и сам узник. Однако, несмотря на столь убогий вид, глаза человека не выражали покорности судьбе, и полыхали яростным огнем. Он бросил надменный, совсем не вязавшийся с внешним обликом взгляд в сторону тюремщика и, тяжело громыхнув цепями, демонстративно отвернулся к стене.
-Что же ты не приветствуешь гостя, Орикс? - усмехнувшись, спросил Глинд. - Или божество твое настолько велико, что не может снизойти до того, чтобы первым поздороваться с каким-то там полубогом? А я-то думал, что ты скучаешь здесь в одиночестве, и вот решил навестить!
Слова эти показались Глинду верхом остроумия, и он заливисто расхохотался. Немного погодя, отдышавшись от смеха, он язвительно добавил:
-Что ж, я не такой гордый, как ты, и мой язык не отвалится от пары лишних слов! Здравствуй Орикс!
-Ну, здравствуй и ты, Глинд! - через плечо буркнул Орикс. - Хотя здоровья тебе, вроде бы, и так хватает? Разве что рога иногда побаливают, когда ты ими о дверные косяки задеваешь?
Глинд моментально побагровел от нахлынувшей на него ярости. Его бычья голова являлась постоянным объектом для едких насмешек острословов, среди которых Орикс, как правило, был в числе первых. Глинда унижали, оскорбляли, делали грязные намеки на супружескую неверность его матери, и даже Мэлвин, считавшийся прародителем Глинда, в конце концов признал, что эксперимент с бычьей головой оказался явно неудачным и отправил его сюда, с глаз долой.