Барбаган и Лестер стремились лишь к своему собственному величию и, несмотря на разительное отличие характеров, в этом стремлении были едины. К старшему брату Волай испытывал гораздо более теплые чувства, чем к среднему. Он всегда был честным и прямым парнем, не чурался того, чтобы взять на себя инициативу, порой взваливал на свои плечи даже больше того, чем было необходимо, всегда готов был прийти на помощь братьям. Он был старшим, и, наверное, подспудно чувствовал свою ответственность за них. Все это так, но тот же самый Барбаган, помимо этих положительных качеств, обладал еще и поистине ослиным упрямством. Если уж он чего решил, то ничто не могло свернуть его с выбранного пути. Лестер ухитрялся каким-то образом влиять на старшего брата, Волаю же этого не удавалось никогда. Вот и сейчас тоже. Барбаган уже спланировал, каким он видит будущее Лироса, даже не спросив его мнения.
Что же касается Лестера, то он был истинным сыном Ассаана нынешнего, погрязшего в интригах и внутренней борьбе за власть. Он был талантлив, гораздо способнее того же самого Барбагана, но ленив и избалован. Лестер обожал комфорт и праздное времяпровождение, и таким, наверное, видел и тот мир, который достался ему во владение. А в том, что своим изворотливым умом он склонит на свою сторону и старшего брата, Волай не сомневался. Совместными усилиями они превратят Лирос в некое подобие Ассаана, развратят подачками и праздностью его народы и, в конечном счете, просто погубят его окончательно. Мир, лишенный внутренней силы, не жизнеспособен, любая серьезная встряска приводит его к катастрофе, и Волай отлично понимал это. Именно потому он и ушел от братьев, но вот что собирался делать дальше, пока не знал. У него не было ничего, кроме этих пятерых волчат.
За размышлениями Волай закончил работу над корзиной, уложил в нее уже немного окрепших щенков и двинулся дальше. Вскоре на горизонте показались невысокие горы, а часа через три пути он вышел на берег быстрой, каменистой речки и пошел вдоль нее вверх по течению. Вода весело журчала между округлых валунов, берега становились все круче, пока не превратились в живописный каньон, в конце которого уже проглядывался красиво низвергавшийся с высоты водопад. Волай подошел к нему, поставил корзинку с волчатами на плоский камень, после чего разделся по пояс и ополоснулся в леденящих кожу струях. Холодный душ взбодрил его, придал новых сил и даже поднял настроение. Одевшись и подхватив корзину, он легко вскарабкался по камням к верхней точке водопада и огляделся по сторонам.