Я проглотил язык. Ну и как ему объяснить, если мы с Кондрадом договорились молчать про другой мир и строго-настрого блюсти конспирацию?
— Я?! Мм… У-у-у… Д-д-да-а-а…
Ведун упер руки в бока и злорадно выдал:
— Поздравляю, угадал! Есть такие буквы в этом слове!
Наша компания полегла от смеха, а я еле удержался от соблазна врезать святому человеку. Правда, через пару минут ржал вместе со всеми.
Когда мы разбили палатки и ужинали поздно у костра, запивая универсальным «общесогревающим» скромный кулеш с дичиной, мне наконец рассказали, что такое Белая Рука. Точнее — такой.
Оказывается, так у них зовут племя мужиков-лесовиков, своего рода нечистую силу, живущую здесь в березовых рощах.
Я с легкой усмешкой выслушал истории, знакомые каждому еще с пионерлагерей:
— Энтот… как его… лешак Белая Рука до башки Степана дотронулся… Поначалу хлопцы не заметили… на темечке было о-отакенное белое пятно! — Пьяный егерь Богуш оттопырил пальцы, показывая, каких размеров.
Глядя на те пальцы, я подумал — пятно с полголовы получается. Не заметить невозможно!
— Во-во! — замогильным голосом поддержали следопыта его товарищи.
— А потом… — Мрачная пауза. — Опосля у парня в голове помутилося. Начал за девками гоняться, леших в колодце ловить, петухам дули давать… Через ползимы совсем рехнулся! Ей-богу, все в Малых Глуховцах свидетели!
— А говорят, ежли Белая Рука до груди чьей-то дотронется, тот сразу помрет! — ввязался в рассказ еще один любитель страшилок у костра, белявый Эгил.
На него накинулись остальные:
— Брешешь!
— Боги мне свидетели!
Так, подогреваемые досужими байками и страшными россказнями, бравые солдаты уже начинали со страхом поглядывать по кустам и «до ветру» ходили исключительно в сторону, противоположную березам.
Я тихонько хихикал. Вот что значит суеверия! Еще четверть часа назад все как ни в чем не бывало ходили туда по любым делам без опаски, а теперь и чихнуть в сторону белоствольной рощи боятся!
Когда стало совсем поздно и на небе появилась щербатая луна и яркие звезды, мы расползлись по палаткам. Я улегся поудобней и сразу заснул. Дальше… не помню.
Ненавижу эти болота! Слишком мрачные о них воспоминания. Именно через них меня волокли тогда… после Мантора…
Отряд выживших солдат, измученных и полуголодных, упрямо тащил на носилках раненого командира и его спасителя. Это было жуткое путешествие. Я его не помню, знаю только: вошло в болота сто человек — вышло двадцать седых как лунь стариков. И никто из моих воинов никогда не рассказывал, что произошло. Только при упоминании Руматских болот глаза становились какими-то… обреченными.