— Зачем тогда рискуешь?
— Жалко Клену, — промурлыкал котяра. — Пропадет совсем. Русалка сгубит.
— А ты, значит, спасаешь? — уточнил Кондрад, протягивая руку и почесывая животное за ушком.
Кот зло сверкнул голубыми глазами, клацнул зубами в миллиметре от руки и, повернувшись к нам тылом, прошипел:
— Не спасаю, усыпляю! — снова запел свою песенку.
Но тут бамкнул колокол наверху часовни, русалка завозилась и очнулась.
— Что со мной? — произнесла русалка-Клена, нервно ощупывая лицо и голову.
Мы встали и отодвинулись. Девушку, безусловно, было жаль, но арианэ лично у меня вызывала отторжение и явное нежелание общаться. Кондрад, мне кажется, испытывал похожие чувства.
— А-а-а! — сорвалась с места Клена, высоко подпрыгнув с положения лежа. — Снова этот поганец в волосах окопался! А-а-а! Спасите! Помогите! Отвяжись от меня, урод проклятый! Чтоб тебе когти кузнецы большими клещами повыдергали! — и забегала, вопя как оглашенная.
На ее голове гордым флагманом реял кот, прижмуривший глаза и тоже вопящий:
— Кому еще кажется, что это «теплое место»? Хотите поменяться и прокатиться с ветерком?
Солдаты, привычные к шумным утренним побудкам, даже не почесались. Кузнецы от нечисти с ужасом шарахались, так что изощрялась она долго, пока ей не удалось скинуть нахальное животное.
— Тяжелая это доля — спасать! — задумчиво вздохнул зять. И я с ним согласился.
Итак, не прошло и половины дня, как мы получили три новенькие симпатичные подковы. На прощанье нам дали дорожные припасы, пару теплых одеял, кучу напутствий и дядю-кузнеца два с гаком метра ростом. Этот милый человек был к нам приставлен, чтобы довести обратно и, как подозреваю, чтобы мы ненароком опять к ним не вернулись.
У самого края леса нас догнал запыхавшийся стоговой в человеческом облике с криками:
— Вы куда без меня намылились?!
Покуда остальные посмеивались, а русалка возбужденно верещала, он незаметно сунул мне и Денису еще по одной подкове со словами:
— Неча свое имущество разбазаривать!
И началась обратная эпопея…
Чавк-чавк — по болоту. Чавк-чавк…
— Кондрад, ты знаешь, что у него вши? — спросил я зятя, указывая на кузнеца, по виску которого проползла одна такая серая пакость, и раздумывая над тем, что мужик всех наших обязательно вшами перезаразит. — Надо пролечить…
— Обойдутся, — уверенно отмахнулся Кондрад, вытягивая ногу в ботфорте из вязкой жижи. Как только вытянул одну — увязла другая! — Они у него здоровые, не болеют…
Удивительная простота нравов! Не знаю, смеяться или плакать.
И опять чавк-чавк…
Ко мне, знаменитому лекарю (кто заложил — убью!), обратился простуженный солдат. Я приложился ухом к груди и послушал его легкие: