Михаил даже не смог ничего ответить, только в сердцах махнул рукой, соглашаясь.
— Однако у нас есть прекрасная возможность переломить ситуацию, — подняв палец к ночному, небу изрек Стефан. Все на него посмотрели, как на пророка, с восхищением и безоговорочной верой. — Мы будем жить иначе. Pronesse, loyautй, largesse, le sens, courtoisie, honneur, franchisse — вот наше всё! Если мы сможем, значит, на такое же количество уменьшится живущих во лжи.
— Что это такое? — прошептал Миша.
— Мужество, верность, щедрость, благоразумие, куртуазность, честь и вольность, — перевел Илейко. — Сюда, конечно, еще Веру, Доброту и Любовь следует добавить. В остальном я согласен.
— А я, пожалуй — нет, — вздохнул Михаил. — Не буду врать. Не получится у меня ваши доблестные правила выполнять. Так что исключите меня из вашей банды.
— Зато ты честен! — сказал Стефан и полез обниматься с попом.
На следующий день уехал рыцарь, да и поп, говорят, куда-то задевался. Илейко снова осел в своем маленьком жилище, довольствуясь расхожими слухами. Но ему и не надо было знать никаких разнотолков, чтобы догадываться об истине.
Михаил оставил свою церковную службу и ушел в Суздаль, или Кострому, или Верхний Волочек. Одним купцом станет больше. Вполне возможно, что и некая красавица-девка с ним сбежала, имя которой никак не вязалось с "Марысей", как ее привык величать жуликоватый в глазах всех прихожан поп-расстрига Михаил, без всякого сомнения, обладающий замечательным даром: быть честным перед самим собой.
Вылечиться от загадочного "топора в спине" не удалось. Никто из народа, способного к заговорам, приворотам, поискам и предсказаниям за него не взялись. Монастырский лекарь, прибывший из Андрусово, осмотрев Илейку, перекрестился и неожиданно заговорил с ним, будто со старшим по их духовной иерархии. Просил "смиренно терпеть", "молиться — ибо каждое его слово доходит до нужных ушей" и еще чего-то, приведя в большое смятение мать и в еще большее смущение самого парня. Что-то почувствовал старец, но объяснять не стал, оставив семью в недоумении.
А потом наступила зима, и снова лето. Потом еще одна зима, и еще, и еще. Задушевный сезонный собеседник Бусый однажды привел с собой совсем молодого волка. Только увидев рядом двух зверей, Илейко догадался, что его четвероногий друг совсем стар. Хребет на спине уже не прямой, а какой-то провисший. А на морде не следы изморози от дыхания, а седина.
— Э, друг, — сказал лив. — Да ты уже не молод. Сколько же лет прошло?
Бусый в ответ тяжело, по-стариковски, вздохнул и, то ли это показалось в темноте морозной ночи, то ли было на самом деле, из его глаз вытекли две маленьких слезы.