Она повела себя в высшей степени мудро – ни о чем просить не стала, бабьих истерик не затевала, лишь спросила тогда отстраненно, даже холодно: «Руслан, рожать мне ребенка или нет? Я беременна. Как скажешь, так и будет».
Руслан велел – рожай. Но и сам свою Дину не бросил, вопреки всем ожиданиям… Это так невыносимо – ждать, когда любимый станет наконец твоим, и только твоим! И не сметь его ни о чем просить.
А может, и надо было его попросить? Прямым текстом. И пожаловаться, как больно и плохо без него. Рассказать о своих страданиях, о ревности, которая терзает постоянно…
Может, он ждет, чтобы его – попросили наконец.
Лиля поднялась, отряхнула подол.
* * *
Калитка была не заперта, входная дверь тоже.
Лиля вошла в дом и сразу увидела Руслана – тот сидел в гостиной, на диване, смотрел куда-то вниз, себе под ноги. На столе напротив – пустая теперь, урна.
Лиля замерла, прислушалась – тихо. Дины нет. Отлично. В самом деле, после подобных «открытий» (у мужа на стороне, оказывается, любовница с ребенком!) мало кто из женщин способен остаться с неверным супругом. Тем более что Дине было куда ретироваться…
– Убирайся, – вздрогнув и метнув быстрый, колючий взгляд на Лилю, обронил Руслан.
Но Лиля не стала его слушать. Молча подошла, смиренно опустилась на колени. И сказала, поникнув головой:
– Прости меня.
Она никогда и ни за что не просила у него прощения, равно как и он у нее. Два гордеца, поспорившие друг с другом, кто сильнее. Это неправильно – теперь поняла Лиля. Мужчина всегда сильнее…
– Прости меня. Я виновата. Я сделала ужасную вещь. Но мне больно. Я тебя ревную, знаешь? Я тебя люблю и ревную. Прости меня, пожалуйста, Руслан.
– Нет, – с холодной ненавистью отозвался тот.
– Руслан, миленький, прости меня, дуру… – Лиля поникла еще сильнее и вдруг зарыдала. Это тоже был первый раз, когда она плакала при своем возлюбленном. Лиля не играла в этот момент – слезы полились сами, без всяких усилий. Она почувствовала облегчение, освобождение… Женщина рыдала безутешно и безудержно, всхлипывая и задыхаясь.
Руслан ненавидел женские слезы, поэтому Лиля никогда не позволяла себе расслабляться при нем. А надо было. Боже, как давно надо было это сделать!
– Я тебя люблю… Я тебя люблю. Я тебя люблю! – прорывалось у нее сквозь всхлипы. – Прости…
Руслан молчал, и это молчание в какой-то мере давало Лиле надежду. Он уже ее не гонит. Значит, может, и правда простит.
Какой-то стук снаружи.
Руслан вскочил, бросился к окну, словно ждал кого-то.
– Лагутенко… – пробормотал он. – Блин. Что ему тут надо? Лиля, ты вот что, иди в спальню. Посиди там пока. Не хочу, чтобы он тут тебя видел. Тихо там сиди.