— Не бушуй, Марк, в гневе нет правды. Твоя ревность не имеет оснований. Если тебя волнует смерть, я обещаю, что мы уйдем в другой мир вместе.
Камень врезался гранями в босую ступню. Юриков приподнял ногу. Голоса удалились, затихли. Он осторожно прикоснулся к камню снова. Но что-то в нем, вероятно, сдвинулось, нарушилось — теперь он оставался просто серым камнем, подаренным когда-то Татьяной.
«А ведь обманула, — подумал Юриков. — Вместе, вместе… Дождалась, пока он бросится на меч, а сама еще пыталась вести игру с Октавианом… Ну да ладно, Бог ей судья. Мне-то что завтра делать? Или все же утро вечера мудренее?»
Выключив свет, он улегся и почти сразу уснул.
… — Ты все-таки пришел, лицедей. Давно я ждала тебя, новый Марк. Давно мне хотелось обнять тебя и прижать к своей груди. Иди ко мне, не бойся, иди же…
Клеопатра протянула к нему руки. От них словно исходила какая-то магнетическая сила, притягивающая Юрикова. Казалось, прикоснись он к кончикам ее пальцев, и брызнут искры. Роскошная спальня царицы была специально создана для любви. Особые цветы издавали пьянящий, возбуждающий запах, постель под прозрачным пологом поражала огромными размерами — миниатюрная женщина почти терялась в ней, как в поле. Привстав, она тянулась навстречу Юрикову, и изгиб ее тела уже сам по себе волновал и притягивал.
— Почему я здесь? — спросил Юриков.
— Потому что мы оба хотели этого, — улыбаясь, ответила царица.
— Это сон? — продолжал не понимать он.
— Сон? — засмеялась она. — О боги, как же все мужчины одинаково наивны! Разве ты не знаешь, что сон — это всего лишь другая жизнь. Мне снится твоя жизнь, в которой обо мне говорят всякие небылицы, а тебе — моя. Люди мало живут на земле, чтобы потом долго, тысячелетиями встречаться друг с другом над землею. Вот мы и встретились.
— Но почему ты выбрала именно меня?
— Я не выбирала, я всего лишь ответила согласием на твое желание. Это ведь ты, новый Марк, хотел быть со мной. А почему нет? Ты нравишься мне — ты моложе Антония, у тебя такие загадочные глаза и такие сильные руки. Иди же ко мне, я хочу чувствовать твои руки на моих плечах, я хочу быть слабой, хочу, чтобы ты повелевал…
Юриков медленно подошел к постели, стал коленом на маленькую подушку, прикоснулся к подрагивающим пальцам Клеопатры.
Никаких искр. Но ее кожа! Ладонь Юрикова словно растаяла, растворилась, наполняясь томной негой. Какая-то возбуждающая его всего энергия стала быстро распространяться по телу. Ему захотелось схватить Клеопатру в охапку, прижать к себе, вжаться лицом в ее грудь, вслепую выискивая языком маленькие коричневые соски…