понятий. Но было выяснено, что обоим этим понятиям присуще не только безотносительное определение некоторого
числа, а они относятся между собою, как
единичное и
общее. Эти определения образуют собою истинно-логическое
содержание; какое-либо
другое содержание, оказывающееся в суждении (
солнце кругло,
Цицерон был великий римский оратор,
теперь день и т.п.) не входит в состав суждения, как такового; суждение высказывает лишь одно:
субъект есть
предикат, или, так это суть лишь названия, то определеннее:
единичное есть общее и наоборот. По этому
чисто логическому содержанию положительное суждение не
истинно, но имеет свою истину в отрицательном суждении. Требуется, что содержание суждения не противоречило себе; но, как было показано, оно противоречит себе в этом суждении. Но так как совершенно безразлично, называть ли это логическое содержание также формою, а под содержанием разуметь лишь одно
>{48}эмпирическое наполнение суждения, то оказывается, что форма содержит не только то пустое тожество, вне которого лежит определение содержания. Поэтому положительное суждение по своей форме положительного суждения не имеет истины; если бы кто-нибудь назвал
правильность некоторого
воззрения или
восприятия, согласие
представления с предметом,
истиною, то у него по меньшей мере не было бы никакого выражения для того, что есть предмет и цель философии. Последние следовало бы по меньшей мере назвать разумною истиною; и, конечно, придется признать, что суждения вроде: Цицерон был великий оратор, теперь день и т.п. не суть разумные истины. Но они не суть таковые, не потому что они как бы случайно имеют эмпирическое содержание, а потому что они суть только положительные суждения, не могущие и не долженствующие иметь никакого иного содержания, кроме непосредственно единичного и некоторой отвлеченной определенности.
Положительное суждение имеет свою истину ближайшим образом в отрицательном: единичное не есть отвлеченно общее, но предикат единичного в силу того, что он рассматривается, как таковой или для себя без отношения к субъекту, есть, как отвлеченно общий, сам нечто определенное; единичное есть поэтому ближайшим образом некоторое частное. Далее согласно другому предложению, содержащемуся в положительном суждении, отрицательное суждение гласит: общее не есть отвлеченно единичное, но этот предикат, уже поскольку он есть предикат, или поскольку он стоит в отношении к некоторому общему субъекту, есть нечто большее, чем простая единичность, и потому общее есть также ближайшим образом некоторое частное