Место было выбрано не случайно, и не потому только, что стеной леса оно скрыто от людских глаз.
Юго-восточные склоны горы Эттерсберг густо поросли вековыми буками и соснами. Природа словно нарочно постаралась отгородить гору от лучей солнца и теплых южных ветров, чтобы там, за лесом, небольшое плато всегда было погружено в сырость и ту малы. А противоположный — северный — склон горы остался голым, отдан на произвол злому, пронизывающему дыханию севера. Странная, переменчивая погода стоит круглый год на плато: бывает жарко даже в легкой одежде; вдруг через час-другой у человека зуб на зуб не попадает от холода. Вот на этом плато фашисты и соорудили лагерь Бухенвальд.
Злые ветры, белесые туманы, мелкий, точно пыль, дождь, мокрый, липкий снег, недостаток кислорода… При всем этом еще каторжная работа, побои, голодовка, болезни — чаще всего понос, туберкулез. Измотанные, обессиленные люди теряли всякую надежду выжить, превращались в апатичных, ко всему равнодушных существ. Лагерники шли на работу, опустив головы, шатаясь из стороны в сторону. А с работы многие не возвращались. Потеряв силы, человек падал, его пристреливали или приканчивали ударом дубинки. Чаще других погибали не приспособленные к плохому климату французы, испанцы, итальянцы, бельгийцы. Осенью и зимой они мерли как мухи.
Площадь, отведенная под лагерь, не достигала квадратного километра. Этот «пятачок» был обнесен тройным кольцом: сначала — восьмирядная колючая проволока; потом — проволочный забор высотой в два метра, на крепких бетонных столбах; наконец — еще девять рядов колючей проволоки, через которую пропущен ток высокого напряжения. Вдоль забора через каждые сто метров — трехъярусные сторожевые вышки, где круглые сутки дежурили автоматчики и пулеметчики. Если кто из заключенных осмеливался приблизиться к проволочному заграждению, огонь с вышек открывался без предупреждения. По ночам, при малейшей тревоге, вспыхивали ослепи тельные прожекторы, и тогда в лагере становилось так светло, что не только человеку, даже мыши невозможно было оставаться незамеченной. И все же гитлеровцы не совсем верили в надежность внутренней охраны. Вокруг лагеря были оборудованы огневые точки — дзоты и доты, почти непрерывно ходили патрульные в сопровождении натренированных собак-ищеек.
На этот клочок земли, сжатый тройным кольцом, гитлеровцы втиснули более пятидесяти тысяч человек, которые ютились в одноэтажных и двухэтажных бараках. В бараках, или, по лагерной терминологии, блоках, были сделаны трехъярусные нары. По ночам заключенные лежали здесь буквально друг на друге, как в тесной братской могиле.