Улучив минуту, Николай отвел Назимова в сторонку:
— Знаешь, какую арию спел мне этот парень?
— Коль скажешь, узнаю, — как-то странно усмехнулся Назимов. — Не удивлюсь, если и промолчишь.
— Да ты что?.. — губы Задонова сами собой вытянулись, это говорило о его удивлении. — Неужели и в самом деле обиделся?
— Ничуть. Я знаю, что артисты сначала выучивают арию наедине, потом поют другим. Иначе может так плохо прозвучать, что второй раз и слушать не захочется.
— Все же придется тебе послушать.
— Ну так выкладывай! Чего тянешь?
— Должно быть, Борис, придется мне расстаться с тобой. Хотят перевести меня штубендинстом в восьмой барак, к детям, — одним духом выпалил Задонов.
— Ну, раз выдвигают в начальники, — по-моему, отказываться не следует. — Назимов как-то по-особенному прищурил глаза, будто хотел заглянуть в душу.
— Ты не смейся, Борис. Это тебе не шутки.
— И не думаю смеяться. Вижу — дело складывается к лучшему.
— А я не согласен в штубендинсты идти. Потом знаешь что могут наговорить?
— Тихо! — Назимов приложил палец к губам. — Нельзя, брат, горячиться.
— Вот как ты заговорил. Теперь уже сам советуешь не горячиться. Ты понимаешь, меня ставят на такое место, где обязательно замараешься сажей.
— А тебе нужна чистенькая работа?
— Не в том дело!.. Сказали бы, иди в бой — это понятно. Согласился бы без слов. А тут — другое… Нет, не могу…
Назимов крепко сжал ему плечо:
— Не дури! Ведь ты сам требовал доверия и работы. А как предложили работу, ты норовишь в кусты?.. Подумай об Йозефе, Отто… Если бы не они, где бы мы сейчас были? Ты думаешь, им легко было браться за работу штубендинстов? Мы — солдаты, Николай. Не имеем права отказываться от задания. Признаться, я сначала даже позавидовал тебе…
— Уж не думаешь ли ты, что я жеманюсь? — перебил Николай.
— Ничего плохого я не думаю. Просто мне обидно за тебя, что не понимаешь простых вещей.
Оба долго молчали. Потом Задонов нерешительно проговорил:
— Вдвоем как-то на душе теплее… Привык я к тебе. И вдруг расстанемся…
— Это верно — вдвоем теплее… Но мы не можем заботиться только о себе. Я считаю, что там крепко подумали, всё взвесили, прежде чем предложить тебе эту работу. По-моему, лучшего «отца» для детишек невозможно найти.
— Ты это серьезно?
— Вполне!
Задонов тряхнул головой:
— Хорошо, будь по-твоему!
Но когда Николай перебрался на жительство в восьмой блок, Назимов почувствовал себя осиротевшим, он понял, как глубоко привязался к другу. Баки часто испытывал теперь одиночество.
Как-то вечером, когда Назимов устало возвращался с работы, сожалея о том, что ему не с кем поговорить сейчас, у дверей сорок второго блока его остановил незнакомый лагерник. Среднего роста, коренастый, склонный к тучности, на голове странная для лагеря меховая шапка, — он походил на таежного охотника.