— Как ты могла так легко от них отказаться? — запротестовал я, — Как ты решилась вот так, запросто, выкинуть их из головы? Я думал, ты действительно глубоко веришь во всю эту ерунду!
Селия лишь пожала плечами.
— Думаю, решающее событие, послужившее поворотным пунктом, просто случилось раньше, чем я ожидала, — объяснила она, хмуря брови, — Все произошло в том подземном гараже. Должно было выпасть на день рождения, а вышло не так. Событие было чересчур сильным. Оно подтолкнуло и сильно исказило ход вещей, — Она кивнула, словно что-то решив для себя окончательно, и лучезарно улыбнулась, — Да, именно так.
Я покачал головой.
Ирония судьбы заключалась в том, что сны и кошмары, в которых уже я сам оказывался по другую сторону судьбы, теперь начали посещать меня, и предо мной представали жуткие видения самого себя, ковыляющего в ином мире на костылях, я был там конченый человек, и Селию больше никогда не встречал; иногда же я просыпался, судорожно втягивая воздух, ибо только что наблюдал во всяких видах собственное разлагающееся тело, вернее комок гниющей плоти, свернувшийся в позе эмбриона в глыбе застывшего бетона внутри упаковочного ящика, лежащего на дне Темзы где-то в ее низовьях.
Так или иначе, Сели до сих пор полагала, что в этом раздвоенном состоянии была она, ранее. Итак, кто же из нас попал в тенеты множественности миров? Один из нас? Оба? Или вообще никто?
Лично я кликнул бы третий вариант, но кто знает, как все обстоит на самом деле, черт побери.
Не доказано — можно сказать и так.
Я никогда больше и близко не подходил к дому на Эскот-сквер. Селия ночевала на борту «Красы Темпля» раз в неделю. Мы с Крейгом опять стали друзьями, хотя начинать пришлось как будто заново. Эмма, пожалуй, отнеслась к случившемуся спокойней всех. Никки вызнала о происшедшем между мной и ее мамочкой и одарила меня таким огненным, яростным взглядом, какого я не забуду до конца дней.
— Кен, — сказала она, смягчаясь и печально покачивая головой, — ну что ты за человек?
Они все считают, что Сели замечательная. И Эд с ними согласен. Увидев ее в первый раз, он немедленно заявил:
— Остафь ево. Буть моей. А фсех остальных я брошу. Причем нафсегда. Наверно.
Селия улыбнулась:
— Должно быть, вы Эдвард. Вот мы и познакомились.
Поздней, тем же вечером, когда я знал, что она не слышит, я спросил его:
— Ну, как она тебе? Думаешь, стоит ею заняться всерьез?
Я хотел, чтоб мои слова прозвучали забавно, однако Эд ответил на полном серьезе, глядя на меня как бы с жалостью:
— Паря, боюсь, тута случай, когда решать не тебе, а ей.