«Личного дневника», попросту не соответствует действительности. Для того чтобы убедиться в том, что хронология и тематика записей в дневнике гораздо шире обсуждений в кабинете Сталина, достаточно просто прочесть дневник.
Честно говоря, я поленился подсчитать точное количество подённых записей в дневнике Л. П. Берии. Работа по их анализу и ещё больше — по их комментированию (для чего пришлось привлечь десятки, если не сотни, источников и тысячи документов) — и без того измотала меня. Зато профессор Козлов подсчитал кое-что иное и сообщает:
«…Берия не менее 1485 раз посетил кабинет Сталина — почти каждый день, а иногда в течение суток и несколько раз. Это красноречиво свидетельствует о том, что Берия был действительно одним из ближайших соратников Сталина, вместе с которым они делали вполне реальные дела. «Личный дневник» Берии зафиксировал лишь часть таких посещений, хронология которых безупречна и совпадает с записями в Журналах Сталина».
«Логика» здесь, как видим, «на высоте». Если бы хронология опубликованных мной дневников Берии оказалась небезупречной, то профессор Козлов объявил бы их поддельными на этом основании. Однако, как он сам же свидетельствует, хронология безупречна и совпадает с записями в Журналах Сталина. И на этом основании делается вывод, опять-таки, о… поддельности дневников.
С подобной «логикой» мы ещё столкнёмся. Сейчас же не могу не отметить тот факт, что зато для профессора Козлова не подлежащим сомнению является расстрел поляков в Катыни «палачами Берии» в 1940 году. «Разоблачая» меня как «фальсификатора», он восклицает:
«Символично, однако, отсутствие в «Личном дневнике» Берии записи о заседании Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., на котором было принято решение о внесудебной расправе с пленными польскими офицерами. В Журналах Сталина это заседание с присутствием на нем Берии зафиксировано. Понятно отсутствие записи об этом важнейшем событии в «Личном дневнике» Берии: его публикатор все документы об этом походя называет «фальшивками». А затем д аже заставляет Берию в его дневнике возмущаться гитлеровской политической и идеологической «провокацией». «Похоже, — записывает якобы Берия в своем «Личном дневнике» о находке в Катыни трупов расстрелянных поляков, — это те поляки, которые разбежались от нас при оставлении Смоленска. Им надо было идти в тыл самостоятельно, а они остались у немцев. Что ж, свое они получили. Эта публика всегда заявляла, что лучше быть мертвым, чем красным» (т. 2, с. 111). Для Кремлёва именно эта запись Берии является «важным подтверждением того, что и так, впрочем, сегодня ясно любому объективному аналитику: польских военнопленных расстреляли не сотрудники НКВД в 1940 г. по решению Политбюро, а немцы в 1941 г., чтобы обеспечить себе в удобный момент сильный пропагандистский рычаг для осложнения советско-польских отношений и дискредитации Советского Союза во внешнем мире»