Каковы же эти примеры? А вот каковы:
«Запись от 24 декабря 1941 г. в «Личном дневнике» Берии сообщает: «Разбираюсь со старыми завалами. В октябре прошли материалы из Лондона по работам в области атомной энергии… Якобы уже идут серьезные работы. Сообщают, что сила взрыва будет в огромнейшей степени больше, чем обычной взрывчатки… Пока Кобе ничего докладывать не буду, пока не до этого и надо разобраться. Может, брехня? Посмотрим» (т. 2, с. 314). Эта запись представляет собой не что иное, как фальсифицированную интерпретацию подлинного комплекса документов, опубликованных в документальной публикации «Атомный проект СССР» (т. 1, ч. 1, с. 239–245). Этаже публикация (т. 11, кн. 2, с. 440–444) стала, например, источником части записи в «Личном дневнике» за 28 февраля 1946 г.: «Год занимаюсь Ураном, настое…ли склоки с учеными. Мешик сообщает: возникли осложнения по академику Семенову. Не могут договориться, как его использовать…» (т. 3, с. 15). Запись от 17 апреля 1946 г. о заседании Специального комитета при Совете Министров СССР по атомной бомбе (кн. 3, с. 21–22) представляет собой пересказ соответствующего протокола заседания Спецкомитета от 13 апреля 1949 г. (т. 11, кн. 1, с. 90–91)».
Здесь спорить не с чем! Я действительно самым тщательным образом пользовался при анализе и подготовке дневников к изданию (в том числе — при комментировании записей) именно тем многотомным изданием документов по Атомному проекту СССР, о котором упоминает профессор Козлов.
Но могло ли быть иначе? Так же как «Журналы Сталина», этот капитальный «атомный» документальный источник просто нельзя не учитывать и не использовать как для Оценки аутентичности дневников, так и для их комментирования.
Я его и использовал тем более активно, что хорошо знаком с теми, кто провёл огромную работу по рассекречиванию и изданию документов советского Атомного проекта, — Героем Социалистического Труда, физиком Г. А. Гончаровым (ныне, к сожалению, покойным) и бывшим сотрудником 12-го ГУ МО СССР полковником ПЛ. Максименко.
Продолжим знакомство с «разоблачениями» профессора Козлова:
«Запись от 13 октября 1941 г. в «Личном дневнике» Берии сообщает о некоем «большом разговоре» у Сталина: «Снова доказывал Кобе, — пишет якобы Берия, — что взрывать город (Москву. — В. К.) и уходить не дело. Ни х…я мы толком не взорвем, потому что опыт уже есть, когда отходим, бардак… А надо крепче организовать оборону на случай уличных боев…» (т. 1, с. 306). Тут в распоряжении фальсификатора находился уже иной источник — многотомная документальная публикация «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне», где помещены «Постановление Государственного Комитета Обороны о проведении специальных мероприятий по предприятиям г. Москвы и Московской области» от 8 октября 1941 г. (т. 2, кн. 2, с. 185–186) и «Записка комиссии по проведению специальных мероприятий в Государственный Комитет Обороны с представлением списка предприятий г. Москвы и Московской области, намеченных к уничтожению» от 9 октября 1941 г. (т. 2, кн. 2, с. 196–197). Этаже публикация (т. 111, кн. 1, с. 27) легла, например, в основу записи «Личного дневника» Берии от 7 января 1942 г.: «Руки до чего доходят, до чего не доходят. Хорошо напомнил Рогов. Надо исправить. Флот на особистов смотрит еще хуже, чем армия. Раздолбай. Флотская разведка работает х…во, лодки гибли не пойми отчего, а они все флотские традиции. В задницу ваши традиции. Вам отдавали лучших людей… Ну ладно, это дело мы быстро укрепим и наладим» (т. 2, с. 12).