Юноша смутился и стал уверять своего спутника, что это интерес совсем иного толка, ближе к любопытству, но оказалось, что Блейк всего лишь шутил. По нему было видно, что спокойствие, которое он проявлял в течение дня, далось ему с большим трудом. Лицо у него осунулось, еще больше стали заметными носогубные складки, которые вместе с крючковатым носом придавали его лицу птичье выражение. Поэтому, пробормотав что-то на тему того, что завтрашний день будет лучше, чем сегодня, он повернулся лицом к переборке и мгновенно уснул. Так засыпают люди, уставшие до полусмерти, или те, чья совесть чиста. Блейк, по мнению Чарли, не относился ни к тем, ни к другим.
Еще одна загадка. Завтра… Каким будет их завтра на этой качающейся посудине посреди голубого океана? Чарли заснул, думая о будущем, которое представлялось ему крайне интересным, но весьма туманным.
Корабли пиратской эскадры взяли курс на север и шли всю ночь, торопясь убраться подальше от порта и английских военных кораблей, которые могли быть высланы на поиски морских разбойников, причинивших Чарльз-Тауну столько неприятностей. Как понял Чарли из скупых объяснений Блейка, пираты продвигались к заливу Топсель, где Чернобородый собирался вытащить свой бриг на отмель, чтобы почистить заросшее ракушками и водорослями днище. Кренгование — так называлась эта процедура. «Нимфа» в очистке днища пока не нуждалась, однако «Немезида» несла всю добычу — выкуп, который пиратам удалось получить от властей Чарльз-Тауна. Поэтому-то Фрэнсис Холфорд и вынужден был неотступно следовать за флагманским кораблем.
«Они сняли с захваченных судов золота и серебра где-то на полторы тысячи фунтов», — сказал Блейк обычным тоном, и Чарли с трудом удалось скрыть свое изумление.
Ему даже трудно было представить себе, как выглядит эта неимоверно большая сумма. Позднее он узнал, что подобный улов мог считаться хорошим лишь с учетом того, что достался пиратам почти без потерь благодаря хитроумному плану Чернобородого. Если бы те же деньги они получили, сражаясь и проливая кровь, то многие, скорее всего, были бы недовольны.
К утру погода испортилась, подул свежий, крепкий норд, качка стала сильнее, и Чарли, едва проснувшись, почувствовал себя очень плохо: морская болезнь, о которой он успел забыть, вернулась. Блейк посоветовал ему выйти на палубу и выглянуть за борт, но совет не возымел последствий. Чарли сказал, что ему меньше всего хочется столкнуться с вечно недовольным Рэнсомом с его акульим взглядом и пистолетом за поясом.
— Что с тобой? — хмыкнул Блейк, надевая сюртук доктора Гиллса и на глазах превращаясь в чопорного и самодовольного лекаря. — Вчера ты был таким дерзким и смелым с Чернобородым и Холфордом, а сегодня вдруг стушевался. Испугался, сообразив, что все это не сон, а самая настоящая правда? Все-таки ты еще совсем мальчик. Возьми себя в руки и ступай наверх. Сегодня, думаю, тебя никто не заставит работать, по лицу видно, что толку от тебя никакого.