Гиллс пожал плечами:
— Быть может, всему причиной женщина? Иной раз они вносят в дела значительную путаницу. Женщина может заставить мужчину сделать то, что ей угодно — отказаться от какого-нибудь рискованного, по ее мнению, предприятия, порвать с друзьями, которые ей не по нраву… А мужчина в свою очередь может рассказать ей секретные сведения, если она попросит…
«Да, — подумал Холфорд. — Если бы Джимми Джонсон не болтал в постели, ничего бы не случилось, потому что тайна Золотого города умерла бы вместе с ним, причем умерла навсегда — ведь никого больше не осталось в живых».
Что-то вроде неосознанной надежды шевельнулось в душе пирата. Он вдруг ощутил, что забыл о чем-то важном, о чем-то срочном… И никак не мог вспомнить, о чем. Слова, только что произнесенные доктором Гиллсом, были путеводной звездой, только Холфорд, хоть убей, не понимал, куда ведет этот путь.
Гиллс вскоре почувствовал, что капитан его не слушает, и под благовидным предлогом удалился. Холфорд еще какое-то время ломал голову над новой загадкой, которую ему подбросила собственная память, а вернее, учтивый доктор Гиллс, но так и не сумел понять, что за струну тот задел, сам того не ведая.
Следующие два дня «Нимфа» шла на северо-восток. Дозорные тщетно пытались высмотреть в море «Гордость». Два корабля, замеченных ими, оказались торговыми шлюпами и предпочли скрыться при виде подозрительного брига. В другое время Холфорд приказал бы их догнать, однако сейчас его волновал только Чернобородый.
До самого залива Окракок не было никаких новостей. Капитан «Нимфы» уже смирился с мыслью о том, что ему придется караулить своего обидчика где-то у островной гряды до тех пор, пока тот не потеряет бдительность или пока команда не взбунтуется от безделья, — и внезапно Фортуна преподнесла ему приятнейший сюрприз.
На пологом берегу одной из гаваней очередного острова лежала «Гордость». В этот раз корабль вовсе не был покинут и не казался потерпевшим бедствие, хотя и был поврежден. Разглядывая открывшееся зрелище через подзорную трубу, Холфорд понял, что шлюп Чернобородого, по всей видимости, вступил в сражение и получил большую пробоину почти у самой ватерлинии. То, что ему удалось дотянуть до безопасной гавани, где можно было заняться ремонтом, казалось чудом из чудес, хотя пираты Тэтча сейчас наверняка так не считали, поскольку заметили «Нимфу».
Суетливая беготня возле завалившейся на правый борт «Гордости» прекратилась так же быстро, как и началась: команда Тэтча готовилась защищать свои шкуры на суше. Даже если бы они смогли выйти в море на своем корабле, затевать битву в здешних водах, славившихся блуждающими песчаными отмелями, было слишком рискованно. Холфорд порадовался тому, что ремонт шлюпа только начался и люди Тэтча не успели снять с него пушки. Потом он вспомнил, что в распоряжении Чернобородого оставалось всего лишь два с небольшим десятка человек, и пришел в восхитительное расположение духа.