Трудно сказать, понимали это партизаны, или нет, но Александр находиться в непосредственной близости от места боевых действий совершенно не хотелось. Толкнув локтем напарника, он скомандовал:
– Валим отсюда. Быстро!
– Но…
– Какое, на хрен, но? Валим, пока нас не зацепило. Все, ничего мы уже больше не сделаем.
Павел хотел, наверное, возразить, но, увидев злое и сосредоточенное лицо Александра, живо передумал и, извиваясь. Как ящерица, пополз в лес. Александр двинулся за ним и, как оказалось, вовремя – обернувшись, он еще успел увидеть, как из стоящих в конце состава вагонов начали выпрыгивать немецкие офицеры, и тут же. не теряя времени даром, развернули фланговую атаку на партизан. Все, ничего хорошего тех больше не ждало, и напарникам стоило оказаться как можно дальше отсюда, чтобы не попасть под раздачу.
Час спустя они сидели на месте своей ночевки. Партизаны, отступая, шли в другом направлении, а немцы, шуганув их, слишком уж углубляться в лес не стали. Пока шла веселая игра под названием "прибей ближнего своего", путь был восстановлен. Там и восстанавливать-то, собственно, было нечего – взрывом разворотило пару шпал и погнуло один рельс. И то, и другое нашлось на прицепленной к составу платформе – ее, видать, на такой случай и цепляли. Раз-два-три – и можно ехать. Судя по скорости, с которой все было сделано, и вообще по результатам этого боя, эффективность партизанских атак на железнодорожные пути была послевоенными историками несколько преувеличена.
Итак, немцы уехали, партизаны отступили, а Александр с Павлом остались подводить невеселые итоги. Первым не выдержал Павел – наверное, потому, что у него кофе закончился раньше, а наполненный с утра термос показал дно.
– Ну что, придется возвращаться?
– А ты уверен, что нас там ждут? В смысле, без добычи? Я как-то не очень. Думаю, начальники будут очень недовольны. Нам же сказано было: любой ценой.
– Но мы же не виноваты!
– Угу. Ты им это объясни. Можешь мне поверить, мы виноваты в том, что не выполнили задание, при этом не использовав все имеющиеся у нас возможности.
– Но ведь мы ничего не могли сделать!
– Мы живы – значит, не особенно старались. Их логика, в принципе, довольно проста. Сталкивался уже. Да и потом, мы, точнее, я и впрямь лопухнулся.
– То есть?
– А надо было этих минеров-недоучек прямо там и положить. Все равно они ничего толком не смогли сделать, а немцы их с большой долей вероятности перещелкали.
– Они же свои! С ума сошел?
– Какие, на хрен, свои? Ты совсем белены объелся? Очнись, Паша, это не наш мир, и эти люди – не наши предки. Да и потом, ты что, думаешь, я их убивал бы? Да на хрен мне это сдалось. Прострелил бы ляжки, с глушаком никто не услышал бы, и все. С ранеными партизаны бы наверняка предпочли сбежать. Ладно, дело прошлое. Надо теперь решать проблему.