– Нико! – Она со всех ног кинулась к нему.
Несколько мгновений они стояли друг напротив друга, подставив лица пьянящему свежему ветру.
– Я так рада, что ты вернулся. Мне тебя так не хватало. – Она подняла на него умоляющие глаза.
– Мне… мне тоже, – выдавил он. Нико чувствовал, что Карен ждет от него поцелуя, попытался бороться с собой, но сдался и крепко обнял ее.
Карен прильнула к нему, чувствуя, что вновь обрела ту часть себя, которая покинула ее вместе с Нико. Его куртка была мокрой и холодной, но рядом с Нико она не замечала ни снега, ни льда, ни холодного ветра. Их любовь согревала их, как лучи жаркого летнего солнца, от которых на сердце делается светлее, а на душе легче. Нико взял ее лицо в свои ладони и молча смотрел на нее. Вместо него говорили его глаза. Демонический взгляд обжигающих черных глаз говорил то, в чем Нико боялся сам себе признаться.
Карен никогда не думала, что способна на такое чувство. Она любила Нико так сильно, как еще ни одна женщина на Земле не любила ни одного мужчину. Любовь… Какое простое слово, как часто мы его произносим и как сложно понять смысл, заключенный в нем. Все, что снилось Карен, все то, к чему она стремилась, осталось где-то далеко позади, сейчас она видела только Нико. Все равно, что произойдет с ней, лишь бы он был рядом. Он появился в ее судьбе, когда она умирала, и сумел вернуть к жизни, к любви. Он дал ей эту любовь, рискуя всем, что имел: работой, карьерой, даже жизнью.
Почему он делал все это ради нее?
Как тяжело ему, должно быть, было возвращаться на этот остров, привезти Карен на Слэйд-Айленд, где его сестра вступила в брак, стоившей ей жизни.
Но Нико сделал это. Ради Карен.
Как та женщина, что снилась ей, Карен позволила себе влюбиться, зная, что может потерять свою любовь в любой момент. Господи, она никогда не думала, что любовь может причинять такую боль, но все равно, какое же это счастье – любить.
Разноцветные круги вспыхивали перед ее глазами, когда она произнесла:
– О Нико! Спасибо, что привез меня сюда, но теперь нам пора возвращаться. Тебя ждет работа, а я должна ехать домой в Миннесоту, чтобы выяснить, почему я скрывалась.
– Конечно, – сказал он жестко, – нам пора возвращаться, но ты не поедешь домой, пока мы не узнаем правды.
Она отвернулась.
– Нет, смотри мне в глаза. Я не смог защитить свою сестру и не допущу, чтобы что-нибудь случилось и с тобой тоже. Ни за что. Слышишь?
Карен отворачивалась, потому что не хотела, чтобы по ее глазам Нико понял, как он ей дорог. Она не знала, что чувствует к ней Нико, и не желала навязываться ему. Защищать ее стало для Нико чем-то вроде жизненной задачи. Но это была обязанность, ответственность, а не любовь. А чтобы заниматься с ней любовью, совсем не обязательно любить ее. При одной только мысли об их безумной ночи сердце Карен бешено забилось в груди.