– Вот те крест, боярин! Вот же они, звери, нечто не веришь?
– Ладно, грешный, – вздохнув, махнул рукой Василий Ярославович. – Медом возьму.
– Дык, боярин… И в лес ходить было боязно… – Имея на руках неоспоримые факты «форс-мажора», старшина всеми путями пытался выбить хоть какую-то поблажку.
– Устал, верно, добрый молодец? – Андрей вздрогнул от неожиданности, но это была всего лишь девица. Та самая, с голубыми глазами и острым носом, что выглядывал из белого пухового платка, окаймляющего лицо. – Испей кваса домашнего. И благодарность за избавление от напасти прими.
– Спасибо… – принял ковш Зверев, но его руку тут же перехватил вездесущий Пахом:
– Не тому даешь, красавица. Боярин пить просил. Ему и неси.
Белый вывернул рукоять ковша из руки воспитанника, вернул селянке. Та, сверкнув взглядом, шагнула к Василию Ярославовнчу, но тут же оступилась и упала, пролив желтый квас на снег. Вокруг засмеялись над ее неуклюжестью, и девушка побежала к дому.
– Ты чего, дядька? – не понял Андрей. – Ничего не просил боярин!
– Неужто не уразумел? Приворотного зелья она принесла. Оттого и разлила. Не хотела старого, хотела молодого.
– Почему ты так решил?
– Дык, не на всех ведь принесла, тебе одному.
– Странно.
– Правда, странно… Как же она сама не догадалась, что заподозрят?
– А вы, молодые, вечно себя мудрее нас, стариков, мните. Да и ты ведь не догадался, барчук? Могло и получиться.
– А наказание за такие шутки у вас… У нас не полагается?
– Поди докажи, – пожал плечами Пахом. – Яду ведь нет, а прочее не проверить.
– А-а-а…
Наличие такого понятия, как презумпция невиновности, приятно удивило Зверева. Раз для обвинения ведьмы нужны какие-то доказательства, а не просто столб и куча хвороста – значит, здешний мир не столь уж и дик. Значит, тут и суды наверняка есть, понятия морали и аморальности. Не только меч и звание все решают.
– Все, хватит спорить! – повысил голос боярин, давая понять, что теряет терпение. – Бортничество прощаю, мед можете не везти. Но сено доставишь полной мерой. Сам же сказываешь, скота у вас ныне мало, вам излишки ни к чему. Убоины десятину скидываю. И все! Вторуша, волков забирайте, и по коням.
В усадьбе Андрей тоже стал героем номер один. В рассказах холопов об охоте как-то совершенно забылся кистень, и получилось, что барчук голыми руками задушил двух матерых зверей, причем оба хищника достигли совершенно невероятных размеров. И в прямом смысле: снятые шкуры Пахом растянул на стене амбара, и получилось, что каждая закрывает торцовую стену целиком. Бычка молодого в такую шкуру завернуть можно. Дворня смотрела на Андрея круглыми глазами. Ему было неудобно – но не станешь же каждому объяснять, что охотники, по извечной привычке, слегка приврали!