В 1938 году, в десятую годовщину кончины М.К.Тенишевой, Русское Историко-Генеалогическое общество во Франции издало в память о ней сборник «Храм Святого Духа в Талашкине» с богатейшим иллюстративным материалом.
Подробное описание архитектуры и убранства Храма А. Калитинский в предисловии к сборнику завершает следующими горькими словами: «После же большевистского переворота Храм был осквернен, обезображен и превращен в какое-то служебное помещение» [6, с. 11].
К сожалению, это соответствует истине. Крест с церкви был сброшен, а помещение Храма долгие десятилетия служило зернохранилищем с обязательной ежегодной обработкой стен дезинфицирующими химикатами. Поэтому сегодня не осталось и следа рериховской росписи.
Еще более страшная участь постигла прах хозяина усадьбы — князя Вячеслава Николаевича Тенишева. По рассказу очевидца событий Н.В.Романова, три гроба, в которых захоронили Тенишева (Мария Клавдиевна забальзамировала тело на 100 лет), были разбиты, а тело его усажено на гробовую доску черного дерева. Приехали три милиционера, извлекли тело из крипты (некоторые свидетели говорят, что оно было распотрошено), уложили вместе с доской на дровни и повезли к сельскому кладбищу. Там вырыли неглубокую яму (была зима) и сбросили в нее тело. Согнутое, оно упало головой вниз. Сверху положили черную доску и присыпали ее землей со снегом. Было это зимой 1923 года.
Хочется думать, Мария Клавдиевна не узнала, что случилось с телом ее мужа, что стало с Храмом Духа...
Но чувство того, что как карточный домик, рушилось все, что созидалось, не могло не убивать ее.
Однако и малоизвестный нам десятилетний эмигрантский период тенишевской жизни был пронизан творческой деятельностью и поиском в ее эмалевой мастерской в Париже, несмотря на наступающую болезнь. «Когда я увидел ее после долгой разлуки осенью 1925 года у нее, в Вокрессоне, — писал И.Билибин, — я был глубоко поражен, какую печать наложил на нее тяжкий недуг. Но не мог осилить этот недуг ее духа, ее любви к России и ко всему русскому; и когда временами Мария Клавдиевна чувствовала себя лучше, то она вся оживала, вспоминала прошлое, говорила о своем детище, о созданном ею в Талашкине, с его художественно-прикладными мастерскими, фотографии со своих богатейших и неоценимых коллекций по русскому творчеству в музее ее имени в Смоленске, строила планы на будущее и все время, не покладая рук, работала» [1]. Действительно, никогда не опускала она рук, и всегда было ей присуще чувство пути, как называл это Блок.
Так суждено было случиться — пройти через жестокие испытания: создать многое, пережить десятилетия забвения и возродиться вновь — в памяти людской, в восстановительных делах потомков, в своей книге воспоминаний...