Он записал имя. Допросить в первую очередь.
— В каком отделении он работает?
— В КПРЭ, Клинике психических расстройств и энцефалита. Такой очаровательный, душевный человек. Похоже, он хорошо разбирается в подобных заболеваниях.
— Кубела объяснил вам, чем болел Кристиан?
— Он говорил о реакции бегства, уходе от реальности через амнезию — все в таком роде. Рассказал, что как раз занимается схожим случаем: пациентом из Лорьяна, которого перевел в Париж, в свое отделение.
Шаплен трижды подчеркнул имя Кубела. Специалист. С ним обязательно надо поговорить. Тот, конечно, сошлется на врачебную тайну, но…
— Кубела казался… растерянным, — продолжала Натали. — По его словам, это очень редкий синдром. Вообще-то до сих пор во Франции не было отмечено ни одного случая. Он еще шутил: «Это фирменное блюдо американцев».
— Как он лечил вашего брата?
— Точно не знаю, но уверена, он все перепробовал, чтобы вернуть ему память. И все без толку.
Шаплен сменил тему:
— А как опознали Кристиана? Каким образом вышли на вас?
— Так вы вообще ничего не знаете…
Мысленно он поблагодарил эту женщину за то, что она сразу не бросила трубку. Его неведение было вопиющим.
— Кристиана опознали по отпечаткам пальцев, — объяснила она. — В прошлом году его задержали за вождение в нетрезвом виде. Отпечатки сохранились в базе полиции. Не знаю уж почему, но сопоставление заняло больше двух недель.
— И что же дальше?
— Мне поручили заботу о Кристиане. Профессор Кубела слабо верил в его выздоровление.
— А потом?
— Кристиан поселился у нас. Мы с мужем и детьми живем в домике в Севре. Было непросто.
— Кристиан по-прежнему считал себя Давидом Лонге?
— Да, по-прежнему. Это было… ужасно.
— И вас он совсем не помнил?
Натали Форестье не ответила. Шаплену было знакомо это молчание. Она плакала.
— Он так и жил в вашей семье? — произнес Шаплен через несколько секунд.
— Где-то через месяц он снова сбежал. И вот…
Новая пауза. Рыдания.
— Тело обнаружили возле завода стройматериалов, на набережной Марсель-Бойе в Иври-сюр-Сен. Страшно изуродованное.
Шаплен записывал. Рука у него дрожала и вместе с тем оставалась твердой. Кажется, наконец он на верном пути.
— Простите, что задаю подобный вопрос, но какими именно были эти увечья?
— Вы ведь можете посмотреть отчет о вскрытии?
Он настаивал как можно мягче:
— Будьте любезны, ответьте.
— Точно уже не помню. Мне и знать-то не хотелось. По-моему, ему рассекли лицо сверху донизу.
Значит, Кристиан Мьоссан, он же Жанти-Мишель, он же Давид Лонге, был носителем имплантата. Как Патрик Бонфис. Как он сам. Анаис Шатле права. Препарат, вызывавший синдром «пассажира без багажа», поступал именно через такой имплантат. Особый прибор, который убийцы каждый раз обязаны были извлекать.