— О, конечно, теперь все понятно, — вслух сказала себе Эйми, глядя на город через большие окна.
Она вспомнила, что той ночью была очень взволнованна, когда ее представили хозяину галереи. Она надеялась, что он вспомнит молодую невесту, когда откроется ее собственная выставка.
— Какое-то время жизнь была хороша, — поведала Эйми городу за окном.
Благодаря их молодости и страсти даже нищета казалась им частичкой великой богемной легенды. Искусство двигалось вперед. Фотографии продавались. Дни рождения пролетали, отпразднованные с бутылкой дешевого вина, разлитого по одноразовым стаканчикам. Потом, развешивая фотографии для выставки в галерее, Эйми упала с лестницы и сломала запястье.
Не должно было быть никаких проблем, но оказалось, что галерея не застрахована от таких несчастных случаев. У Эйми не было вообще никакой страховки. Неделей позже, когда ее пальцы распухли и стали похожи на крошечные картофелины, Эйми, горько рыдая, рассказала все родителям. Ее мать пулей примчалась в город, как медведица мчится по горам, чтобы спасти своего медвежонка. Две недели и десять тысяч долларов — запястье было вправлено, и рука спасена. Но Эйми тоже была сломана. А он, несмотря ни на что, продолжал куда-то спешить, уверяя ее в том, что их жизнь была великолепна. Он не хотел идти ни на какие компромиссы.
Если бы вместо работы было пьянство, футбол или покер, она бы с самого начала увидела все как есть. Сидя в одиночестве в их квартире, Эйми говорила себе: «Нужно было настаивать на большом кольце. Он бы никогда его не купил, и тогда я бы поняла, как много на свете вещей, которые для него важнее, чем я».
С этими мыслями Эйми потушила свет и легла в постель. Она лежала в темноте в ожидании сна. Ждала и ждала. Через некоторое время Эйми начала делать то, что обычно помогало ей расслабиться. Она ласкала себя и изгибалась, но сегодня от этого не было толку. Руку начало сводить. В безмолвной пустоте квартиры зазвонил телефон.
— Привет, малышка. Что поделываешь? — спросила мама.
«Ну, мам, я мастурбировала, но потом поняла, что на самом деле хочу пожрать».
Эйми зевнула и попыталась сформулировать честный ответ, который не встревожит мать.
— Я пыталась расслабиться, но почувствовала, что голодна. Думаю о том, не заказать ли мне лазанью.
— О-о-о, звучит здорово! — прокукарекала мать. — Не хочу отрывать тебя от ужина.
— Да, наверное, я встану и поем, — сказала Эйми. Она старалась, чтобы ее голос звучал оптимистично и легко, потому что не хотела волновать мать. Если та забеспокоится, она соберет чемодан и сядет на междугородный поезд.