В этом отношении Спенсер почти Геккелианец. Он себе представляет все силы в виде тех физических сил, которые, по мысли Галилея и Ньютона, сделали всемирную историю, но при которых говорить об опытах, о попытках было бы бесцельно, я бы сказал, даже преступно.
Теория же Стейница была бы непонятна, если бы не базировалась на больших опытных трудах целого ряда мастеров.
Стейниц, сам сотни раз бравшийся со всей силой своего духа за разрешение проблем серьезных, трудных партий, вывел понятие равновесия, balance of position, из своего опыта. Этот опыт ему говорил, что существуют положения, в которых обе стороны не могут без ущерба для себя начать сильную атаку. И вот он определяет положение равновесия, как таковое, где никакая атака не может дать преимущества при правильной защите противника.
Положение равновесия можно узнать, руководствуясь простым здравым смыслом: если оба короля стоят безопасно, если силы равны и фигуры одинаково свободны в своих движениях, или одинаково связаны, если один ход не может существенно изменить позицию, то мы имеем образец равновесия.
В таком положении маэстро-практик, по Стейницу, обуздает свое честолюбие и изберет себе весьма скромные задачи.
Отсюда следует многое: однако мы выберем лишь кое-что. В положении равновесия положен известный предел остроумию и интеллигенции бойца. Нарушить равновесие и добиться преимущества можно не силой, но лишь при ошибках противника. И наоборот, из неравного положения перейти в уравновешенное можно также лишь при ошибках.
Правда, нужно оговориться, вряд-ли существуют в шахматах положения абсолютного равновесия. И в борьбе за существование и ее многочисленных ответвлениях, мы их не найдем, в этом можно быть уверенным. Тем не менее, правило Стейница сохраняет свою относительную верность, и в этом его значение, как методического пособия для борца.
Одно из следствий, которые Стейниц извлек из своего правила, относится к начальному положению.
Тысячу лет тому назад человеческий разум узнал проблему шахмат и с тех пор над ней работал. Старые мастера времен испанских Мавров, мастера эпохи Возрождения в Италии и Испании, логический дух Филидора; французы, англичане, немцы в начале 19-го столетия; после этого гениальные русские и американцы. Устраивались международные турниры и матчи между сильнейшими шахматистами. Появилась целая литература. Люди ревностно боролись, работали в кабинетах, анализировали, критиковали и вновь критиковали критику.