вают притоки, два из которых, Регниц и Баунах, выглядят на карте как многохвостая змея.
— Ну хорошо, конечно, это необычно для течения реки, но я не вижу тут причины для беспокойства.
Магдалена оставила без внимания его замечание.
— А ты бы увидел в очертаниях русла Майна, не беря во внимание расположенные на его берегах города, дороги вдоль речных долин, холмы и леса с обеих сторон, многохвостую змею?
Венделин был поражен, однако по-прежнему не мог понять, что так взволновало Магдалену.
— А если я тебе скажу, — продолжила она, — что у Великого Рудольфо была на теле татуировка, изображающая именно эту многохвостую змею, описывающую треугольник и четырехугольник, это оправдало бы в твоих глазах мое волнение?
— Татуировка змеи? — выговорил ошарашенный Венделин.
— Или русло Майна.
— И какой же вывод ты из этого делаешь?
— Конечно, неосведомленный человек увидел в татуировке змею. Посвященный же распознал в ней русло Майна. Рудольфо однажды упомянул, что истинный обладатель секрета Девяти Незримых якобы держит местонахождение «Книг Премудрости» в памяти. Но на тот случай, если память изменит ему, тайна наносится на кожу.
Потребовалось немало времени, прежде чем Венделин Свинопас осознал всю значимость объяснения Магдалены. Качая головой, он пробормотал:
— От истока до устья длина Майна больше трехсот миль. Не самый точный ориентир для тайника.
Магдалена обиженно возразила:
— Ты всерьез думаешь, что Девять Незримых взяли бы и просто написали на теле, где находятся книги, хранящие тайны человечества?
— Ну конечно нет, — пошел на попятную Свинопас.
— Кстати, — заметила Магдалена, наморщив лоб, — под змеей на коже Рудольфо еще было вытатуировано странное слово: HICIACCOD. Это тебе что-нибудь говорит?
Венделин отрицательно покачал головой.
— HICIACCOD — звучит как какое-то понятие из кабалы, тайного еврейского учения. Ни в одном другом языке нет такого количества слов, оканчивающихся на — оd или — оt, как в иврите. Кстати сказать, кабалисты, то есть адепты этого мистико-теософского учения, называют себя «знатоками тайной мудрости» или «мастерами тайны». Канатоходец никогда не говорил тебе, что был приверженцем иудейской веры?
— Нет, никогда! Великий Рудольфо верил только в самого себя. И, честно говоря, я порой нахожу это вполне разумным.
Давно миновала полночь, когда Магдалена и Венделин вернулись к повозке и улеглись спать на траве между колесами.
На рассвете Магдалену разбудило довольное похрюкивание Рихвина. Голый кучер стоял по пояс в воде и периодически уходил под воду, чтобы вскоре снова всплыть, отфыркиваясь и сопя, как морж.