— И как же она звучит?
— Tacent libri suo loco — «Книги молчат на своем месте».
Свинопас смерил Магдалену долгим и пронзительным
взглядом, словно пытаясь подавить вспышку гнева.
— И ты говоришь это только сейчас? — угрожающе прошипел он, не отрывая глаз от строки на пергаменте.
Магдалена оторопела. Потом, заикаясь, прочла:
— In aeternum tacent libri Johannis Trithemii suo loco — навечно молчат книги Иоганна Тритемия на своем месте. Это «Книги Премудрости»! — разволновавшись, воскликнула она.
— Тут ты, пожалуй, права, — иронично бросил Свинопас. — Это, без сомнения, слова человека, который знает, где спрятаны книги. Скорее всего, Тритемий собственноручно перепрятал их на новом месте, и у меня такое впечатление, что он посмеялся над всеми, кто стремится их найти.
— И мне так кажется, — согласилась Магдалена. Осеклась и добавила: — Но при чем тут, ради всех святых, указание на нашего государя императора Генриха — dominus Caesar Henricus?
— И я хотел бы это знать. От хитрого аббата можно было бы ожидать, что упоминанием императора Генриха он просто хотел пустить всех по ложному следу. Какая связь между Генрихом и «Книгами Премудрости»?
— А не мог император Генрих быть одним из Девяти Незримых? — высказала предположение Магдалена.
Свинопас скривил физиономию.
— В общем, это возможно. Но какую цель преследовал Тритемий, запечатлевая этот факт в своей эпитафии? К тому же в таинственно закодированном виде? Нет, мы, должно быть, что-то проглядели в наших расследованиях.
Из монастырской церкви донеслись заключительные звуки вечерни, и Свинопас напомнил Магдалене, что пора уходить. Ее присутствие могло привести к ненужным сложностям. Они условились встретиться завтра в то же время у монастырских ворот.
Было глубоко за полночь, а Венделин Свинопас все еще оставался в библиотеке, роясь в фолиантах в поисках сокращений, употребляемых в названиях книг. Но чем глубже он погружался в свои изыскания, тем недостижимее казалась ему разгадка.
Прежде чем отправиться в свою каморку, он снова пошел в заднюю часть галереи, к надгробию Тритемия, и направил луч света своего фонаря на эпитафию, выбитую в верхней, надставленной части.
Venerabilis.Patr.Dominus. Johannes.Trithemius.
Свинопас несколько раз повторил слова: «Достойный почитания святой отец и господин Иоганн Тритемий» — обычная вежливая формула, как тысячи других эпитафий.
— Dominus! — Его словно молнией поразило. Он лихорадочно вытащил клочок пергамента с первоначальной эпитафией:
I. aet. ta. li.Johannii. s. loc. dom. Cae. Неп.