— Кто это вас так отделал?
Старик замотал головой, не желая отвечать. Однако парень пояснил:
— Заплечных дел мастера нашего благородного господина епископа Конрада и главнокомандующего его императорского величества. — Он поднял голову и посмотрел в сторону крепости Мариенберг, резиденции вюрцбургского епископа. И добавил: — При этом отец больше сделал для епископа, чем все каноники, благочинные и аббаты его епископства, вместе взятые. Люди издалека приезжают, чтобы насладиться его искусством.
— Его искусством?
— Это мой отец, Тильман Рименшнайдер, а я его сын Йорг.
— Знаменитый Тильман Рименшнайдер?
— Знаменитый! — Старик горько рассмеялся. — Что пользы от всей твоей славы, если заказчикам не нравится твое лицо? Или еще хуже: если ты говоришь не те слова не тем людям! Тогда вся твоя знаменитость не стоит ломаного гроша.
Тильман говорил, гневно сверкая глазами, а затем спокойно поднял руки, и Магдалена увидела перебитые кисти, свисавшие, словно мокрые тряпки.
Оцепенев, она бросила вопрошающий взгляд на юношу.
Тот подошел к ней поближе, словно не желая, чтобы отец слышал его, и тихонько сказал:
— Подручные епископа пытали его наверху, в крепости, они перебили ему обе кисти. Как видишь, довели свою работу до конца. Сегодня утром гонец принес мне оттуда весть, что я могу его забрать.
Магдалена закрыла правой рукой рот, подавив вскрик.
— К тем телесным страданиям, которые он испытал, — продолжил Йорг Рименшнайдер, — прибавляется сознание, что он никогда больше не сможет заниматься своим искусством. Боюсь, это разобьет ему сердце.
Медленно, с искаженным от боли лицом старик опустил руки и вновь повернулся к колодцу. Это стоило ему больших усилий, ибо палачи не пощадили и его ноги: каждый шаг давался ему с огромным трудом. Постанывая, он нагнулся над краем восьмигранного колодца и погрузил руки в прохладную воду.
— Как могло такое произойти? — осторожно спросила Магдалена, не сводя глаз со старшего Рименшнайдера.
— Виной всему вековая борьба жителей Вюрцбурга с властями, в первую очередь с епископом, окопавшимся в своей крепости Мариенберг. С тех пор как злосчастный Фридрих Барбаросса пожаловал вюрцбургским епископам герцогскую власть, они ведут себя, как константинопольские султаны, — так же беспощадно и расточительно. Попы и их прислужники живут, подобно князьям, — не платят налогов и пользуются неприкосновенностью. Для них закон не писан. Если у них нет денег, они тут же обкладывают народ новыми налогами — на дом, на землю или виноторговлю. При этом епископу и так принадлежат все виноградники в городской округе. Раньше стычки между жителями Вюрцбурга и их епископами случались каждые пару лет. Но когда крестьяне и горожане по всей стране объединились и сплоченно выступили против епископов, каноников и дворян, дело для досточтимых господ из Мариенберга приняло опасный оборот. Отец, будучи бургомистром, возглавил город и пытался посредничать между епископом и бюргерами, но, увы, безрезультатно. Тем самым он только нажил врагов с обеих сторон.