Сисси принимала мое падение близко к сердцу. Видеть, как я день за днем падаю все ниже, доставляло ей такое удовольствие, что она, наверно, испытывала что-то вроде чувства вины, и потому ей взбрело в голову не вытащить меня — на это у нее не было сил, а главное, желания, — но несколько смягчить мои мучения и отвлечь от черных мыслей. Она решила выводить меня на люди. Я больше не представляла для нее никакой опасности: я была мусором. Обо мне не требовалось ничего узнавать, все и так было написано на моем запущенном лице. Ни выражения, ни возраста, впалые щеки, желтые зубы, пересушенные волосы, мешки под глазами, правый край верхней губы обвис, и моя улыбка исказилась, превратилась в веселенькую ухмылку мертвеца. От меня остались кожа да кости. Теперь, по мнению Сисси, меня можно было вывести в свет.
И я ходила с ней каждый вечер. Мы шатались из бара в бар, одетые как дешевые шлюхи, увешанные фальшивыми драгоценностями, выпить виски со льдом, присматривая кого-нибудь на вечерок. Мы встречали друзей Сисси, старых друзей, которых она видела только по ночам, компанию неудачников, жаждущих реванша, которые, по ее словам, меня поймут, поймут мою историю. Они не понимали, но платили по счету. В любом случае большего я от них и не требовала. Иногда кто-нибудь из них останавливал свой выбор на мне, приземлялся рядом и всю ночь напролет глушил меня текилой, скверным кокаином и избитыми комплиментами. И я сдавалась, потому что приходилось сдаваться. Сдавалась в сортирах, где по крайней мере все кончалось быстро, или во взятых напрокат тачках. Или в комнатах для прислуги. Я сдавалась на заре, в тот размытый час, когда от ночи больше ничего не ждешь, когда боишься собственной постели. Как правило, у них толком не стояло, мне даже резинку не удавалось надеть, трахались плохо, как-то утилитарно, под грохот мусоровозов.
А на следующий вечер мы встречались снова, садились за один столик. Они скользили по моим губам поцелуями, хихикали, стиснув челюсти, немного смущались. А я нет.
Это была настоящая компания лузеров, мы нашли друг друга. В ней был десяток постоянных членов и еще десяток случайных. Мы с Сисси принадлежали к постоянным членам. Сисси была профессиональная «звездная» подстилка, неудавшаяся актриса, счастливая идиотка. Я тоже была неудавшаяся актриса — необходимый минимум очков, — вышла из грязи, к тому же шизофреничка. Таковы были наши дворянские грамоты, за них нас и признали, иначе и не приняли бы в Общество анонимных лузеров, вариант групповой терапии из самых отвратительных. Полю было сорок, у него был свой порнотеатр, и большую часть времени он проводил за сочинением писем в Министерство культуры, требуя реабилитации этого непризнанного искусства. Рик, он же Рикардо, имел счастье время от времени играть роль кислотника в детективном сериале на