Эпизод четвертый: Нью-Йорк, весна прошлого года. Дневной интерьер — президентский номер в «Пьере» (мой номер): у Манон первые фальшивые съемки. За фотоаппаратом — приблизительная копия Инез ван Ламсвеерде, недавняя выпускница нашей Школы, ассистент — один из самых скверных моих наймитов, бледный двойник Гийома Кане. Паркет завален новой осенне-зимней коллекцией Дольче и Габбаны, всей целиком. Три вентилятора вращаются на полную мощность, грозя разнести к черту все здание. Фальшивая Инез не вполне владеет ситуацией. Манон позирует и свято всему верит. До чего забавно. Я выхожу и отправляюсь в «Нелло» слопать эскалоп по-милански.
Из единственного сносного фото, получившегося из этих чудовищных съемок, я изготовил фальшивый итальянский «Вог». Я откупил заброшенную типографию на обочине богом забытого шоссе на юге и посадил туда расстригу-фальшивомонетчика, старинного, скажем так, делового знакомого Мирко, короче, гениального, циничного и вдохновенного прохвоста, который плодил для меня потрясающие фальшивые журнальные обложки.
Я повторял эту операцию раз в неделю на протяжении почти года, и Манон ничего не заподозрила. Она даже не замечала, что, когда бывала строптива и, ссылаясь на мигрень, избегала вкушать плоды нашего союза, ее букерша (блестящая ученица Школы) едва удостаивала ее телефонного разговора и снимала трубку, только чтобы приказать сбросить еще пять кило, угрожая увольнением, зато когда она была милой, пылкой и соглашалась в постели на всякие sex toys (искусственные члены, хлысты, наручники) и вторжение посторонних участников, вернее, участниц, уже назавтра букерша начинала истерически гоняться за ней, предлагая рекламные кампании имбирной кока-колы или «Вюиттона», с Аведоном в качестве фотографа и Вернером Шрейером, одним из самых удачных моих двойников, в качестве престижного партнера по лежачим играм.
Фальшивый Аведон снимал, фальшивый Вернер позировал, гримерши в полном составе потихоньку хихикали, пока Манон кривлялась, жалуясь, что она нарасхват. Я отправлял негативы в лабораторию, оттуда они попадали на обработку, и в конечном счете все это оказывалось на печатном станке у фальшивомонетчика, который немедленно высылал мне целые связки фальшивых «Эль», фальшивых «Вог», фальшивых GQ, набитых фальшивыми гиперреалистичными рекламами, и, должен признаться, Манон выглядела откровенно неплохо. То же он проделывал и с афишами, и я оплачивал пиратскую расклейку во всех городах, где мы бывали: я посылал расклейщиков лепить лицо Манон повсюду, где она случайно может оказаться, а потом все содрать, покуда другая команда отрабатывала свои деньги ста метрами дальше, и так далее, и так далее, и так далее, и Манон двигалась вперед в декорациях, не подозревая, что декорация движется вместе с ней.