— Ну же, давай, — слышится голос Блэки, — отойди немного в сторону и наклонись. Тогда будет казаться, что башня прямая, а тебя малость перекосило.
Хлоя упрямо мотает головой и предлагает Блэки самой выполнить этот грандиозный режиссерский замысел. Блэки передает камеру Хлое, встает на ее место и, вскинув руки, делает вид, что поддерживает падающую башню. Но тут Хлоя замечает идущую вдалеке парочку, и все внимание оператора переключается на них.
— О боже, это ОН, и с ним какая-то женщина! Как, как он мог приехать в Италию, зная, что я тоже буду здесь? А потом они наверняка отправятся во Флоренцию. Блэки, я ни за что не поеду во Флоренцию!
Блэки тяжело вздыхает:
— Ладно, мы не едем во Флоренцию, мы идем на пляж. Устраивает?
Хлоя выключила камеру и начала плакать.
— Блэ-эки, он едет во Флоренцию, ты представляешь, во Флоренцию с другой девушкой!
— Почему же с другой? Это та же девушка, с которой он был на выпускном вечере?
— Нет, это другая девушка!
— Брось, Хлоя, Джон не стоит твоих слез. На ком бы он в конце концов ни женился, его несчастная женушка уже через две недели после свадьбы застукает своего благоверного в кладовке среди метелок и тряпок в обнимку с горничной.
— Думаешь, он на ней женится?
— Не знаю. Да и какая разница? Если Джон намерен бегать за каждой юбкой, то почему бы тебе не заглянуть в штаны к горячему итальянскому парню? Давай найдем себе парочку местных красавчиков и…
— В данный момент меня меньше всего интересуют горячие итальянские парни, — отрезала Хлоя.
— Напротив, это именно то, что тебе нужно: небольшая гормональная инъекция. Твоему организму явно не хватает витаминов, — тоном опытного врача добавила Блэки и расплылась в многозначительной улыбке.
— Я пока не готова к новым отношениям. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.
— И сколько же тебе потребуется, лет двести?
— Сто пятьдесят будет вполне достаточно.
— Понятно. Ну, тогда мы успеем пообедать. А завтра можем съездить в Ливорно.
Но Хлоя не могла есть. Встреча с Джоном окончательно выбила ее из колеи. Блэки только качала головой и в недоумении пожимала плечами: безутешное горе подруги казалось ей по меньшей мере странным. Ну да, она тоже переживала любовные трагедии и тоже чувствовала себя несчастной и одинокой, это состояние продолжалось дня три-четыре, от силы неделю, но чтобы страдать так долго, и главное — из-за кого? Хлоя считала Джона харизматичной личностью и верила, что в будущем он станет блестящим писателем. Блэки находила его претенциозным, эгоистичным и слабохарактерным, а к тому же крайне несимпатичным. «Похож на лягушку с выпученными глазами», — сказала она подруге, когда та познакомила ее со своим новым приятелем. Джон Кэрри мог в течение пяти минут пялиться на собеседника и при этом ни разу не моргнуть. Когда же он наконец моргал, движение это получалось каким-то неуклюжим, словно вы разговаривали с пришельцем, пытающимся выдать себя за землянина. Блэки была убеждена: Джон Кэрри станет менеджером в банке отца, потом совершит какое-нибудь финансовое преступление, сядет в тюрьму, где и осознает, что на самом деле предпочитает гомосексуальные отношения. Там же, за тюремной решеткой, он напишет свой омерзительный роман.