— Нет, вы должны сами догадаться. — Он обольстительно улыбается.
Неужели так необходимо играть в эту игру? Что ж, будь, по-твоему.
— Мерил Стрип, — предполагаю я.
— Нет. — В его голосе слышится досада, видимо, я хватила через край.
— Кэти Ли.
— Теплее.
— Сдаюсь.
— Далия Хаммершмидт, — произносит он с торжествующим видом.
У меня вытягивается лицо, но я ничего не могу с собой поделать, поскольку никогда в жизни не слышала это имя. Пытаюсь скрыть разочарование, но безуспешно. Его лицо мрачнеет. Ну, кто бы мог подумать, что вечер начнется с викторины о поп-звездах? Я не прошла испытания, но это меня нисколько не огорчает.
— Мне очень жаль, — смущенно говорю я, — видимо, придется возобновить подписку на «Пипл».
— Ерунда, я упомянул об этом, потому что вы мне ее немного напоминаете.
Должно быть, это комплимент. Наверное, Далия Хаммершмидт — популярная в прошлом актриса или по меньшей мере светская львица. Во всяком случае, в последний раз ее видели, когда она посещала пластического хирурга. Я поднимаю бокал с вином и делаю небольшой глоток.
— Ну и каково ваше мнение?
Что мы обсуждаем на этот раз? Ах да, вино.
— Очень хорошее, — говорю я.
Он бросает на меня недовольный взгляд и отпивает из своего бокала.
— Так не говорят о вине. Давайте попробуем еще раз.
Я вспоминаю, что окончила колледж с отличием.
— С фруктовым оттенком.
— Нет, с нотками дубовой коры. И желудей. Довольно пикантное.
Пикантное? Я не собираюсь спорить, делаю еще один глоток и продолжаю:
— Великолепное послевкусие, напоминает кумкват.
— Кумкват?
— Обладает прекрасным букетом.
— Еще бы! Между прочим, бутылка стоит сотню долларов. — Он немного успокаивается.
Может, если я выпью побольше этого каберне по сто долларов за бутылку, вечер покажется не таким уж плохим? Я делаю еще один глоток. Уинстон пользуется этим, чтобы продемонстрировать мне свою любовь, и, одним прыжком преодолев разделяющее нас расстояние, оказывается у меня на коленях. Я вздрагиваю, красное вино выплескивается из бокала, и несколько капель попадают на белоснежную обивку дивана.
— О Господи, простите, пожалуйста!
Я вскакиваю, бесцеремонно сбросив Уинстона с коленей, и опрометью бросаюсь на кухню. Мгновение спустя я возвращаюсь с мокрым кухонным полотенцем, падаю на колени перед диваном и начинаю яростно оттирать пятна.
— Не волнуйтесь так, — любезно говорит доктор, — подумаешь, две капли.
— Я хочу их вытереть.
— Ну что ж, хорошо. — Он наклоняется, берет меня за руку и, когда я оставляю пятна в покое, начинает водить по моей ладони большим пальцем. Мы смотрим друг на друга. — Интересно, мы думаем об одном и том же? — вкрадчиво спрашивает он.