По моему авторитету нанесен ощутимый удар. Я подхожу поближе к Винсенту, чтобы посмотреть, как он репетирует. Дети весело выводят «Завтра утром я женюсь», удивительно точно попадая в ноты, и я начинаю отбивать ритм ногой. Это финальная сцена мюзикла. Но разве двенадцатилетним девочкам так уж необходимо знать, как трудно заставить мужчину вовремя прийти в церковь?
За моей спиной раздается бесцеремонный мужской голос, перекрывающий заключительные аккорды:
— Кто-нибудь знает, где найти Лоуэлла Чанси Кэбота-четвертого?
Обернувшись, я вижу Джошуа Гордона собственной персоной, осторожно ступающего по заляпанному красками полу в начищенных до зеркального блеска ботинках.
— Он там, — говорю я, указывая подбородком в сторону декорации.
— А, Джесс, я вас не узнал. — Он внимательно смотрит на меня и криво улыбается. — Прекрасно выглядите. Оранжевый цвет вам очень к лицу.
Черт, черт, черт! Опять! Где же этот Пирс со своими бумажными полотенцами?
Интересно, как бы выкрутилась из такой ситуации известная укротительница мужчин Далия? Я набираю в грудь побольше воздуха и, изо всех сил стараясь выглядеть непринужденно, нахально заявляю:
— Мне так понравилась маска в «Ориджинс», что я решила попробовать еще и эту. Может, займусь созданием линии для «Бенджамин Мур».
— Я сообщу им о ваших намерениях, — парирует он. — Это отличные клиенты. Как, впрочем, и «Квакер оутс». — Сказав это, Джошуа выразительно смотрит на меня.
Я ничего не понимаю. Он что, хочет, чтобы я в следующий раз сделала маску из овсяных хлопьев?
— Пожалуй, следует указать руководству компании, что оно слишком уж увлекается телевизионной рекламой, — добавляет он. — А она не окупает вложенных средств. Думаю, никто, кроме меня, не заметил коробку овсянки на вашей кухне.
На моей кухне? Коробку овсянки? Значит… О нет, этого не может быть. Откашлявшись, я спрашиваю:
— Вы видели меня в реалити-шоу «Холостяк «Космо»»?
— Да.
По его лицу трудно что-либо понять, но я догадываюсь, о чем он думает.
— Это был не лучший момент моей жизни, — продолжаю я извиняющимся тоном — пожалуй, даже слишком извиняющимся.
— Я могу понять ваше желание завести роман. Но этот серфингист все же слишком молод для вас. Почему бы вам не подыскать себе ровесника?
— А что плохого в молодых? — спрашиваю я у человека, которого никак нельзя назвать юношей. Вероятно, со мной ни один мужчина никогда не почувствует себя выше пяти футов восьми дюймов. Даже Джош, в котором по меньшей мере шесть футов два дюйма. Мне хватило всего нескольких слов, чтобы показать себя полной противоположностью Далии.