Громко орущий от восторга подполковник Симонов в длинноватых для того, чтобы называться плавками, красных трусах пронесся по берегу и, подобно бегемоту, прыгнувшему в воду с трамплина, рухнул в реку. Москва-река возмущенно качнулась в своих берегах. Вопль захлебнулся счастливым бульканьем и фырчанием.
– Купание красного коня. Петров-Водкин. Конь – это Константин, а где же водка? – довольным, расслабленным голосом проговорил я.
Хлопочущий у расстеленной под деревом скатерти Базиль поднял сумку и с улыбкой звякнул бутылочным стеклом.
– Водка есть – празднику быть! – мудро заметил я и гаркнул: – Всем купаться!
Из-за машины вышла Серова в закрытом темно-синем купальнике. Тоже, скажу я вам, не бикини… Но – красиво! Всё – и форма, и содержание.
С трудом отведя глаза от красивого женского тела, я хлопнул резинкой своих «семейников» и нырнул с разбега. Трусы едва не снесло водой. Хорош бы я был! С голой-то задницей! Растыка…
Вынырнув в очередной раз, я услышал: «Эй! Водоплавающие! Все к столу!» Мы полезли на берег. Базиль, не желая скакать перед предметом обожания без порток, был полностью обмундирован и готов к строевому смотру. Купаться он, естественно, не полез.
Валентина кинула нам с Симоновым большую простыню и снова скрылась за машиной. Вытирая голову, я продолжал говорить…
– …так вот, Костя! Ничего ты не однобокий литератор. Армия – это огромный пласт не только армейской, но и народной жизни, это непаханое поле для советской литературы! И очень хорошо, что у нее, у этой литературы… – я попрыгал на одной ноге, пытаясь выгнать из уха воду, – есть… ух, все кажется… есть такой писатель, как Константин, сам понимаешь, Симонов! Ты еще напишешь свою главную книгу, Костя! Да такую, что все обзавидуются! Как Толстой – «Война и мир»… а у тебя будет… бр-р-р! Хорошо!..а у тебя будут – «Живые и мертвые», скажем. Кино по ней будут снимать, в школах изучать будут!
Я пристально и серьезно посмотрел на Симонова. Посмотрел, чтобы он крепко-накрепко запомнил мои слова.
– Ты, Костя, у нас классиком будешь! Живым классиком советской литературы, во как!
Симонов немного отвернулся от меня и о чем-то напряженно задумался. Потом я увидел, как его губы беззвучно прошептали: «Квассик… хм-м». Он неопределенно пожал плечами и с улыбкой повернулся ко мне.
– За стов? Пошви!
Мы с Костей направились к скатерти-самобранке и рухнули на землю.
– Базиль! Наливай!
– А почему Базив? – заинтересовался Симонов.
– У тебя ведь Васька? А у меня – Базиль… – туманно ответил я, вгрызаясь в кусок холодного мяса. – Из «Арагви» утащили, что ли?