– Не наломает, Петр Сергеевич, закалка у него есть… – проговорил я, провожая глазами превращающиеся в точки самолеты. – А если есть закалка – сталь пружинит, а не ломается…
– Так, товарищи офицеры! Внимание! Кто еще не заполнил форму отчета о вылете? Никаких «ох», и про чью-то мать я слышать не хочу! Вы в армии или кто? В армии все делается строго по порядку: вечером сапоги чистятся, а утром они надеваются на свежую голову! Вот в таком вот порядке… И никак иначе. Подходим, подходим… Сдаем отчеты, да поживее – обедать пора!
– Давайте, ребята, давайте! Наворачивайте как следует! Я сам пробу снимал, борщ – сказка! – Доктор Кошкин в белом поварском колпаке ходил вдоль длинного деревянного стола, за которым расселись обедающие летчики, и выдавал свою обычную порцию шуток и веселой трепотни, желая повысить настроение пилотов и дать им хоть маленькую, но разрядку.
– Виктор Михайлович, давайте заглянем ко мне, – пригласил меня подполковник Степанов. Мы прошли в удобную штабную землянку. Не успели присесть за стол, как раздалось гудение аппарата, и телефонист, зажав микрофон, проговорил: «Товарищ подполковник! На линии командующий армией!»
Степанов взял свою трубку. Звук был хороший, и я четко слышал весь разговор.
– Здравия желаю, товарищ Первый!
– Здравствуй и ты, Иван Артемович! Ну, что? Слышал уже?
– О чем?
– Не прикидывайся, Иван Артемович! Я о потерях! Сейчас еще четырех часов нету, а армия утратила в воздушных боях шестьдесят два истребителя… В некоторых полках осталось машин меньше, чем по штату в эскадрилье должно быть. Веришь, в 157-м полку осталось шестнадцать, а в 163-м и 347-м истребительных полках всего шесть и семь исправных «Яков»! В 279-й дивизии истребители «Ла-5» за день выбили наполовину. Из-за большого числа поврежденных машин боеспособность многих полков резко упала. В полках чудят, как будто летать разучились, – при вылете на боевое задание по тревоге группы не собираются над аэродромом, ведущие не ждут ведомых. Истребители вступают в бой разрозненно, без наращивания сил. Вызовы групп в районы боя в большинстве случаев запаздывают. Офицеры наведения врут в оценке воздушной обстановки. В общем, Иван Артемович, нашим истребителям пока не удается парализовать противника…
– Да-а, товарищ Первый… А чем мы-то способны помочь? Мы и так делаем все возможное…
– Знаю, Иван Артемович, мне докладывают. Верно, что у вас нет потерь?
– Так точно, нет.
– А сбили вы сколько?
– По донесениям летчиков, на 14.40 насчитывается семнадцать сбитых. Подтверждений с земли пока еще нет, но пехоте сейчас не до нас. Я лично участвовал в двух вылетах, могу вас заверить, что данные точные. Наверняка мы сбили и больше, но самолеты противника, «ушедшие с дымным следом», я приказал в итоговую таблицу не вносить. А семнадцать машин горят на земле, это всем видно!