Маршал посмотрел на меня. Поразмышлял, а потом начал говорить.
– Теперь о тебе, майор. Парень ты молодой, боевой, вон – вся грудь в орденах… Пойдешь на новый полк? В 77-й тебе возвращаться смысла нет. Командир там на месте, а другие должности для тебя мелковаты. Перерос ты их.
Я это знал. И был к этому разговору готов.
– Нет, товарищ маршал, не пойду!
– Погоди, погоди! Если ты о полковнике Степанове печалишься, то ты с выводами поспешил. Твой командир полковой уровень тоже перерос. На дивизию пойдет полковник Степанов. Есть такое решение. Так что ты никому дорогу не переходишь и никого не подсиживаешь. Ты тоже вырос за это время, майор. Под Сталинградом сержантом начинал? Младшим лейтенантом? Так вот! Дослужился за это время до майора! Самое тебе место – комполка, а?
– Никак нет, товарищ маршал! – И полковник Степанов, и генерал Яковлев посмотрели на меня с непониманием. – На командную должность не пойду. Вы ведь верно сказали – парень я еще молодой и, хочется думать, боевой. Мне надо летать. Бить их, гадов, надо. Счет у меня к фашистам больно большой… Давлю их, давлю, а он не уменьшается, а лишь растет… Мне надо летать, товарищ маршал! И только. Прошу направить меня на фронт, куда сочтете необходимым. Или в мой полк, на любую должность… летчик – он летчик и есть.
Все внимательно смотрели на меня. Ну и я на вас посмотрю. Усилю, так сказать, впечатление… Ну же, маршал!.. Ведь решение такое очевидное… Оно прямо у тебя перед глазами… Ну… ну…
– А на особую группу пойдешь? Должность, равная должности комполка, а? Летать будешь, сколько сможешь.
Есть! В десятку! То, что надо. Полковник Степанов расслабился и с довольной улыбкой посмотрел на Яковлева. Тот сдержанно улыбнулся в ответ.
– Если буду летать, да еще сколько смогу, я, товарищ маршал, даже в лейб-гвардии конную авиацию пойду! Или в подводные танкисты.
Все добродушно рассмеялись. Вот так-то у начальства надо свои вопросы решать! Учитесь, пока я жив.
– Ну ты и наглый, майор! Наливай еще по одной. Давай за твою новую должность! Помни – тебя сам командующий авиацией Красной Армии на нее сосватал. Гордись!
А я и горжусь. Кто бы что говорил.
– Сколько у вас сбитых, майор Туровцев? – вдруг переменив тон, спросил меня маршал Новиков. От такого обращения я машинально вскочил по стойке «смирно».
– Двадцать девять, товарищ маршал авиации!
Генерал-полковник Никитин заглянул в тоненькую папочку, по которой он все время легко постукивал пальцами, и негромко сказал: «Двадцать девять подтвержденных и три в группе…»
Начальство молча переглянулось, но комментариев не последовало. Последовал новый вопрос.