Чёрный город (Акунин) - страница 96

– Не ребенок и не мужчина. Один молодой совсем, ус еще не растет. Не боец. Пойдем, да?

Не дожидаясь ответа, Гасым спрыгнул в сад. Грохота было, как от каменного обвала. Эраст Петрович поднялся на гребень стены и огромным скачком, беззвучно, приземлился несколькими метрами дальше. Так же бесшумно побежал вперед. Сзади доносилось пыхтение, трещали ветки.

Навстречу с рычанием метнулись две быстрые, льнущие к траве тени. Это были львицы. Обе замерли, одинаково прижав уши. Зловеще блеснули желтые огоньки глаз.

Фандорин сделал несколько шагов, остановился на открытом, освещенном луной месте, дал хищницам себя как следует рассмотреть. Палец лежал на спусковом крючке «смит-вессона». За поясом был еще один, такой же. Тоже со взведенным курком.

С львицами шутки плохи, они опаснее самцов. «Я тебя не трону, если ты меня не тронешь», – мысленно сказал Эраст Петрович сначала одной, потом другой. Чтобы звери поверили в это, требовалось с полминуты поиграть с ними в гляделки.

Но хрустнули сучья под тяжелыми шагами, огромные кошки разом повернули свои лысые башки. На поляну, топая, вышел Гасым.

– Пиштя! – шикнул он – и львицы попятились, развернулись, исчезли.

Фандорин двинулся дальше.

На лужайке перед самым домом нашелся и самец. Он дрых, положив косматую голову на толстые лапы. Сытого льва (а раз спит, значит, сыт) особенно бояться нечего. Если не подойти и не дернуть за гриву, не тронет.

Оглядев строение (изящный садовый павильон из белых досок, с высокими французскими окнами; внутри тихо; свет нигде не горит), Эраст Петрович показал Гасыму на правый торец, напомнил шепотом:

– Ровно две минуты, ясно?

Гасым предъявил часы, для пущей наглядности поднял два пальца.

– Два. Потом окно ломаю, всех убиваю. Гляди, Юмрубаш, на мой пуля не попади.

Двигаться по траве так, чтобы она не шуршала, – наука непростая, но Эраст Петрович владел ею в совершенстве. Он добежал до окна спальни, будто вовсе не касался земли. Помассировал глазные яблоки, чтобы включить ночное зрение. Заглянул через подоконник.

В мозгу работал счетчик, отмерял секунды.

«Восемнадцать, девятнадцать…».

Так, что тут у нас?

Интерьер в стиле ар-нуво. На туалетном столике винные бутылки. Справа будуарная ниша, там кровать под балдахином, легкая занавеска слегка колышется на сквозняке – дверь в коридор приоткрыта. Сонного дыхания не слышно, но это ничего не значит. Люди, ведущие опасную жизнь, обычно спят очень чутко, а стало быть тихо.

Толкнул створку – медленно, чтоб не скрипнула. Поднялся на подоконник. Спустился.

«Тридцать один, тридцать два…».