— Я хотел стать врачом, — прошептал Дюваль. — Но после смерти матери надо было зарабатывать на жизнь… Мне от многого пришлось отказаться.
— У вас много достоинств, — продолжал нотариус. — И вот теперь вам улыбнулась удача. Вот ведь как получилось: где я только вас не искал, а мы оказались соседями. Тем лучше, нам теперь часто придется встречаться…
Он снова легонько постучал по папке с документами.
— Вы не спрашиваете, что у меня здесь? Разве вам не интересно узнать, сколько денег вы унаследовали?
Дюваль пожал плечами.
— Понятия не имею, — сказал он. — Думаю, ему захотелось искупить мое появление на свет.
Похоже, нотариус даже растерялся. Все его чувства ясно читались на круглом добродушном лице.
— Все имущество было продано, мсье Дюваль, согласно последней воле покойного. После уплаты налога на наследство… пока еще не все улажено, и я могу назвать вам лишь приблизительную цифру… Я оцениваю наследство примерно в девятьсот тысяч долларов… Иначе говоря, в пять миллионов франков, или, если хотите, пятьсот миллионов старыми деньгами[4]…
Наступило молчание. Дюваль все еще не понимал. Мэтр Фарлини скрестил свои пухлые руки, склонил голову набок.
— Ну? Что скажете? Недурное возмещение ущерба, не так ли?
— Простите, — пробормотал Дюваль. — Не могли бы вы повторить цифру?
— Пятьсот миллионов.
— Пятьсот миллионов… мне?
— Ну конечно. Вы ведь Рауль Хопкинс, единственный сын Уильма Хопкинса?
Нотариус извлек из папки фотографию и протянул ее Дювалю.
— Вот ваш отец. Фотография получена от конторы «Гиббсон, Гиббсон и Моррисон», которой поручено вести нотариальное оформление вступления в наследство… Вы на него очень похожи… волосы на лбу растут низко… веснушки вокруг носа… глаза голубые с зеленоватым отливом…
— Замолчите! — вырвалось у Дюваля.
Он вернул фотографию, которую брезгливо держал кончиками пальцев, словно боялся запачкаться. Нотариус просто мучился сердечностью.
— Я искренне рад за вас, мсье Дюваль. Для вас теперь начинается новая жизнь.
Дюваль его не слышал. Он чувствовал, как липкий пот заливает ему живот и спину. Нотариус обогнул письменный стол и подошел к нему вплотную.
— Вы потрясены, не так ли? Это пройдет. Внезапный поворот судьбы — это как любовь с первого взгляда. В один миг вы становитесь другим человеком. Но в первый момент бывает больно.
Он присел на подлокотник кресла, сочувственно коснулся плеча Дюваля.
— Да к тому же вам не стоит терять голову… На первый взгляд пятьсот миллионов — это много. Но если подумать… Немало найдется коммерсантов, артистов, писателей, президентов компаний побогаче вас… Только в здешних краях я мог бы назвать десятки имен, не будь я связан профессиональной тайной… Богатство — не такой уж закрытый клуб, как принято считать… Сами увидите. К этому быстро привыкаешь… Если хотите, мы могли бы обсудить кое-какие мелочи…