Эти формулировки породили огромное количество недостаточных по глубине анализа исследований, и, наоборот, изучение целостного поведения животных и человека на нейрофизиологическом основании развивалось с определённой задержкой во времени. Достаточно указать тот факт, что все термины, употребляемые ещё и в настоящее время в физиологии, страдают этим коренным недостатком. Так, например, мы говорим “чесательный рефлекс”, “мигательный рефлекс”, “хватательный рефлекс”.
Что выражено в этих терминах? В них выражено только то, что произошло действие чесания, действие мигания, действие хватания и т.д. Рефлекс расценивается по действию. Результат же этих действий совершенно скрыт. А между тем животному, как и человеку, совсем не важно, как это действие называется и какой комбинацией рабочих аппаратов оно произведено, а важен именно положительный приспособительный результат>11>.
Аргентинский философ Бунге в своей книге “Причинность”, переведённой на русский язык, специально отмечает эту традиционную недостаточность нашего мышления. Он пишет: “Смешение причины с основанием и смешение действия с результатом распространено, кроме того, и в нашей собственной повседневной речи”>12>.
Так, в примере с “чесательным рефлексом” имеется все для того, чтобы понять “чесательный рефлекс” как “чесательное действие”. Но обычно его не связывают с результатом, который именно является, как показано выше, решающим критерием для деятельности данной функциональной системы. Именно этот результат — устранение периферического раздражения — и сигнализируется в центральную нервную систему в форме отсутствия вредящего раздражения, что замыкает “рефлекторную дугу”, превращая всю архитектуру в функциональную систему.
В этом же примере демонстративным является также и факт содействия компонентов системы друг другу в получении конечного результата. Как уже указывалось нами, здесь не только конечность направляется к пункту раздражения, но, кроме того, и пункт раздражения движется навстречу конечности благодаря избирательному сокращению мышц шеи и мышц всего туловища.
Наши исследования над живыми системами привели нас к полному убеждению в том, что любое физиологическое исследование будет во много раз продуктивнее, если оно будет придерживаться вышеприведенного представления о системе. Поскольку каждая такая система несет определенную функцию с четко очерченными результатами, мы и назвали ее в свое время функциональной системой>13>.
Как было установлено, такая функциональная система непременно содержит ряд специфических узловых механизмов, принадлежащих только ей, как интегральному образованию