Немолодой, лысый, самодовольный и все равно очень симпатичный и бойкоглазый Стэн Бердичевски, немало не стесняясь присутствием супруги Айрин, деловито запустил взгляд в глубокий вырез Татиного платья и облизал губы. Плотоядно улыбнулся, одобрительно кивнул, поднял глаза. Несколько секунд смотрел в лицо Тате. Все почтительно молчали, будто дожидаясь вердикта. Вдруг Стэн молниеносным движением наклонился к опущенной руке Таты, уверенно взял ее, поднес к губам и картинно припал к ней, наверное, на полминуты.
Оторвавшись, наконец, он, продолжая держать Тату за кончики пальцев, пророкотал по-английски на публику:
— Я в восхищении, — и тут же повторил интимно, по-русски, с комичной растерянностью и некоторой даже беспомощностью: — В восхищении я… — Его губы, как бы сами собой, неслышно доартикулировали нецензурщину.
Тата, не сдержавшись, хихикнула. Едва услышав голос и речь мистера Бердичевски, она поняла, что пропала: во-первых, у него был бас, а во-вторых, с ним оказалось весело, а такое сочетание всегда ее завораживало. Поэтому, когда Стэн, по-прежнему за кончики пальцев, продел ее руку себе под локоть и повел к столу, она пошла за ним, забыв не только про Митчелла, но и про Айрин, перед которой в любых других обстоятельствах ей было бы неудобно. К счастью, выяснилось, что со Стэном Бердичевски удобно абсолютно все, и скоро он, Тата и подростково-тоненькая Айрин, стоя у стола, самым неаристократичным манером прихлебывали шампанское, уплетали вкусное, облизывали пальцы и с набитыми ртами, наперебой, травили анекдоты — но тут за Стэном было не угнаться. Они хохотали, кокетничали и перекрестно флиртовали друг с другом, давно перестав понимать, кто и с кем. «Товарищ» Бердичевски, как он велел себя именовать — «я же ваш, советский, только свинтил с предыдущей волной» — с премилой невозмутимостью сыпал матерщиной. Тата уже не могла смеяться — у нее раскалывались ребра.
— Ой, смотри, Голдманы! — вдруг вскричала Айрин и, лучезарно улыбнувшись Тате, упорхнула.
Тата осталась вдвоем со Стэном, который мгновенно сменил тон, начал поглаживать ее по руке и забасил комплименты, смелые, но до того смешные, что Тата не сразу сообразила, что разговор принимает скользкое направление. А когда поняла и смутилась, не зная, как реагировать, к ним, на ее счастье, подошел Митчелл.
— Вижу, вы не скучаете, — с еле уловимой прохладцей произнес он. — Простите, Стэн, но, к сожалению, я не могу вам позволить монополизировать Тату. Мне нужно ее кое с кем познакомить. Кроме того, пора представлять книгу…