— Красота и богатство всегда привлекают женщин, — сказал Дэниел, обреченно вздохнув.
— Неужели ты мне завидуешь?
— Да, завидую. Представляю, какой бы я имел успех у женщин, если бы был ростом не ниже шести футов[3] и имел густую шевелюру, — сказал Дэниел, проводя рукой по редеющим волосам. — Напрасно Господь одарил тебя такими роскошными волосами. Ты думаешь только о том, как создать свою империю, и ничего вокруг себя не замечаешь. У меня просто сердце кровью обливается, когда я вижу, как из твоего дома прогоняют молодых и весьма привлекательных женщин.
— В таком случае, почему бы тебе самому не поговорить с этой дамой?
— Потому что тебе нужно немного развлечься. Забудь хотя бы на одну ночь о бухгалтерских книгах и попробуй расслабиться.
Джеймс не стал с ним спорить. Кивнув Каллео, он сказал:
— Скажи этой даме, что, к несчастью, я очень занят и не смогу сейчас принять ее. Найди для нее наемный экипаж, заплати кучеру и отправь ее домой.
Джеймс снова занялся деловыми бумагами. Однако, заметив, что слуга по-прежнему стоит на месте и не спешит выполнять его приказание, Джеймс поднял голову и выжидательно посмотрел на него.
Каллео снова низко поклонился ему. Он вел себя так, как будто был рабом, а Джеймс — его господином.
— Прошу прощения, саиб, но я думаю, что вам нужно принять эту женщину, — сказал Каллео.
— Чем же она тебе так понравилась? Неужели в ней есть нечто особенное? — спросил Дэниел, хитро посмотрев на него.
— Я не знаю. Ее лицо скрыто густой черной вуалью.
Дэниел нахмурился.
— Тогда что же тебя так заинтересовало? — спросил он.
— Ее карма, — ответил слуга.
Удивленно вскинув брови, Дэниел взглянул на Джеймса. Каллео почти никогда не высказывал своего мнения. Когда Джеймс и Дэниел жили в Индии, в один прекрасный день Каллео вышел из джунглей прямо к их лагерю. Он был грязным, на нем были нищенские лохмотья, но голова его была гордо поднята и шел он величественной, размеренной походкой царственной особы. Он хорошо говорил по-английски, и поэтому многие думали, что он сын местного аристократа, изгнанный родителями из дому. Джеймсу так и не удалось узнать, кем Каллео был на самом деле. С того самого дня, как они встретились, Каллео привязался к Джеймсу всей душой и стал его слугой. Похоже, такое положение его вполне устраивало, и он не искал для себя иной судьбы.
За годы, проведенные в Индии, Джеймс понял, что к загадочным и таинственным религиозным учениям стран Востока нужно относиться с большим уважением. Он знал, что согласно этим учениям человек должен следовать своей карме.