— Я пришлю тебе их.
— В самом деле? Что ж, это правильное решение, — сухо заметила она. — А теперь прошу меня извинить. Мне нужно вернуться к гостям.
Джеймс встал перед ней, преградив дорогу.
— Мой брак — всего лишь выгодная сделка, и не более того…
Кэролайн подняла руку, давая понять, что ничего не желает слушать.
— Нет, — сказал она, и Джеймс увидел в ее ясных глазах невыразимую боль (боль, которую причинил он). Она моргнула, и боль моментально исчезла, уступив место холодному равнодушию. — Между нами все кончено.
— Прошу тебя, не говори так.
— Почему? Ведь это правда, не так ли? Или ты думаешь, что я соглашусь стать твоей любовницей? А сегодня ночью ты занимался со мной любовью для того, чтобы проверить, насколько я хороша в постели?
— То, что произошло между нами ночью, не имеет никакого отношения к тому, что происходит между нами сейчас. Когда я на балу встретил леди Лэвенхем, она сказала, что не даст своего согласия на мой брак с ее дочерью.
— Похоже, она передумала, — едва слышно произнесла Кэролайн.
— Но я не знал об этом. Кэролайн, ведь после того, как меня увезли с бала, я все время был с тобой. Я только сегодня утром узнал о том, что официально помолвлен.
— Почему ты не рассказал мне о том, что сделал предложение дочери графа Лэвенхема? Тебе просто нужно было сказать: «Кэролайн, я предложил руку и сердце другой женщине». Ты мог бы как-то предупредить меня, дать мне понять, что собираешься жениться.
Она права. Ему следовало все ей рассказать.
— Я как-то не подумал об этом, — проговорил Джеймс, понимая, что его оправдание звучит довольно неубедительно. Даже для него самого. — Наши отношения развивались довольно стремительно.
Кэролайн молчала, пристально глядя на него. Так продолжалось примерно минуту. Потом она покачала головой и сказала:
— Я верю тебе. Я все еще нахожусь в плену романтических фантазий. Мне хочется верить тебе. Смешно, не правда ли? Должно быть, я влюбилась, и это чувство затуманило мой разум.
— Нет, это я во всем виноват. Это я все разрушил. Кэролайн, Лине я совершенно безразличен. Я даже противен ей. Я тебя люблю. Думаю, что все еще можно исправить и мы сможем быть вместе. Я дам Лине свое имя, а моя любовь всегда будет принадлежать только тебе.
— Джеймс, неужели ты и в самом деле думаешь, что сможешь одновременно жить и с ней, и со мной?
Если бы Господь пообещал Джеймсу Феррингтону исполнить одно его желание, то он попросил бы Создателя сделать так, чтобы он смог ответить на ее вопрос отрицательно. Ответить честно и искренне, без колебаний и сомнений. Однако вместо этого он прошептал: