— Эй вы, наверху, бросайте оружие! Да поживее, мое терпение на исходе, — приказал разбойник.
Когда древнее короткоствольное ружье Смайда и пистолет Фрита стукнулись о землю, граф распахнул дверцу кареты и вышел на дорогу. Расправив плечи и подбоченясь, он в гневе воззрился на всадника. Разбойник был одет во все черное, лицо скрывали надвинутая на лоб шляпа и шелковая маска. В каждой руке он держал пистолет, от одного еще шел дымок. Ларк не могла отвести от него глаз.
На мгновение все застыло. Даже лошади не ржали. Потом разбойник вдруг осадил лошадь и издал сдавленный звук. Сердце Ларк неистово застучало. Она в замешательстве смотрела на разыгравшуюся сцену, не отрывая глаз от бриллиантовой булавки, блестевшей в складках галстука графа. Какое безрассудство не спрятать ее! Ларк благодарила судьбу, что на ней нет никаких украшений. Но эта мысль вызвала новые опасения. Разбойники были печально известны тем, что брали… другое, когда нечем было поживиться. Ларк едва дышала, молясь, что галстучной булавки хватит, чтобы спасти ее от рук разбойника.
Внезапно, к ее глубокому удивлению, разбойник обрел голос и, заикаясь, сказал:
— П-простите, хозяин, ошибся к-каретой.
Сдвинув шляпу, из-под которой показалась копна каштановых волос с выгоревшим чубом, он дал гладкой черной лошади шпоры и, не оглядываясь, помчался через пустошь и вскоре исчез в темноте.
Ларк и Агнес, разинув рты, уставились друг на друга. Граф поднял короткоствольное ружье Смайда и бросил пистолет Фриту, который ловко поймал его, будто для него это было обычным делом.
— Что вы об этом думаете? — изумленно прошептала Агнес. — Я уж решила, что мы погибли.
— Ш-ш-ш! Он возвращается, — предостерегла Ларк, когда граф рывком открыл дверцу кареты и поднялся внутрь.
К ее изумлению, граф, усевшись, беспечно стукнул серебряным набалдашником трости в крышу кареты, словно ничего не произошло.
Карета покатилась дальше, скрипя и трясясь из-за погнутой пружины. Ларк, откинувшись на спинку сиденья, плотнее закуталась в сюртук графа. Нет. Она не станет спрашивать о том, что произошло. Если бы она не видела это собственными глазами, то никогда бы не подумала, что одного вида графа Грейшира, у которого из оружия был только единственный глаз, достаточно, чтобы прогнать прочь бандита, вооруженного парой пистолетов. Граф не произнес ни слова. Негодяй что-то пробулькал, словно ему горло перерезали, потом извинился и сбежал. И хотя Ларк решила не спрашивать о причудливом инциденте, ее пытливый ум требовал показать Грейширу, что она поняла необычность ситуации.