— Ты уверен? — Рива резко повернулась к мужу.
— Уверен.
— А я услышала другое!
— Расскажите нам о казни, о том, как он уходил из жизни, — умоляюще произнес Фордайс.
Рива, все еще возмущенная ремаркой мужа, покачала головой и вытерла нос салфеткой.
— Все прошло слишком легко. Он просто уснул. Когда открыли занавеску, он уже лежал привязанным к маленькой кровати и был совершенно спокоен. Потом он произнес свое последнее слово и закрыл глаза. Никаких проявлений того, что ему уже сделали инъекцию, абсолютно ничего! Он просто уснул!
— А вы в это время думали о Николь, о том, какой ужасной была ее смерть?
— О Господи, конечно! Моя бедная малышка! Она так страдала! Просто ужасно… — Ее голос сорвался, и наехавшая камера взяла лицо крупным планом.
— Вы хотели, чтобы он страдал? — поинтересовался Фордайс.
Она решительно закивала, закрыв глаза.
— А что теперь, мистер Пайк? — спросил Фордайс Уоллиса. — Что теперь для вас изменилось? Что это значит для вашей семьи?
Уоллис задумался, и Рива сразу вмешалась, опередив его:
— То, что он мертв, что понес наказание, значит очень много! Думаю, теперь смогу ночью спать.
— Он настаивал на своей невиновности?
— О да! — ответила Рива, перестав плакать. — Те же отговорки, что мы слышали все эти годы! «Я невиновен!» Что ж, теперь его нет в живых, и этим все сказано!
— А вы когда-нибудь допускали мысль, что он действительно невиновен и Николь убил кто-то другой?
— Нет! Ни на секунду! Это чудовище само призналось!
Фордайс чуть ослабил натиск:
— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Тревис Бойетт?
— О ком? — На лице Ривы отразилось полное непонимание.
— Тревис Бойетт. Сегодня вечером, в полшестого, он выступил по телевизору в Слоуне и заявил, что убийца — он.
— Глупости!
— Вот его выступление, — сказал Фордайс, показывая на экран, висевший справа. Он подал знак, и на экране появился Бойетт. Звук был включен на полную громкость, и на съемочной площадке все замерли. Рива напряженно слушала, сначала хмурясь, а потом отрицательно качая головой. Какой-то сумасшедший! Она всегда знала, кто убийца! Но когда Бойетт вытащил кольцо и, показав перед камерой, сказал, что хранил его девять лет, Рива побледнела, ее лицо вытянулось, а плечи обмякли.
Хотя Шон Фордайс и был ярым сторонником смертной казни, как настоящий телевизионщик не мог позволить личным пристрастиям скрыть настоящую сенсацию. Казнь невинного человека наверняка нанесет серьезный удар по институту смертной казни, но Фордайса это ничуть не смущало. Он оказался в самом центре сенсационных событий — второй по рейтингу новости Си-эн-эн — и не собирался упускать такой потрясающий шанс.