– Надо же!
– После того как Стас застрелился, я навел справки о той страшной трагедии, которая произошла в Москве несколько лет назад. Я узнал об Ольге, лицо которой облили серной кислотой и которую хоронили в закрытом гробу... Я сопоставил все факты и понял, что Ольга – это и есть ты. Я подумал о том, что не зря я отправил на тот свет Ингу. Она завладела твоим мужем, твоим бизнесом и твоим домом. Хотя, если бы не она, мы бы с тобой никогда не встретились.
– Значит, ты все знаешь?
– Получается, что все отмщены?
– С твоей помощью – да. И кто ты на этот раз по документам?
– Лев.
– Красивое имя.
– Это уже мое последнее имя. Омут мертв, и больше нам ничего не угрожает.
– Ты считаешь, что я смогу жить с убийцей?
– Вообще-то по телевизору ты сказала о том, что меня любишь.
– Ты не ответил на мое вопрос.
– Надя, ты же ничего не знаешь. Когда-то я был просто снайпером. Меня завербовали госструктуры, и мне стали внушать, что киллер – это солдат справедливости. Меня обрабатывал целый отдел. Меня заставили это сделать. Давай не будем об этом. Прошлое для нас обоих табу. К черту прошлое! Я сделал все, чтобы у нас было безоблачное будущее.
Той ночью мы сидели на ступеньках у самой воды и любовались Венецией.
– Красиво, – говорила я, положив голову на крепкое мужское плечо. – Как твое настоящее имя?
– Олег.
– Я буду тебя так звать. А мое – Ольга.
– Хочешь, я тоже буду тебя так звать?
– Хочу. А ты знаешь, что мне в прошлой жизни уже сорок семь лет?
– Ну и что? Сопливая ты у меня еще. Я люблю все твои годы, все твои шрамы и тебя всю. Кстати, насколько я помню, ты еще моя жена. Пусть гражданская, но мы же сами решили, что штамп в паспорте нам без надобности.
– К чему ты это все говоришь?
– К тому, что у меня есть домик в Австралии. Больше нам ничего не угрожает. Давай рванем туда. Откроем какую-нибудь кофейню, заведем себе домашнего кенгуру и заживем счастливой семейной жизнью.
– Надо подумать...
– А что думать? Жена должна следовать за своим мужем.
Мы рассмеялись и слились в поцелуе.
– Господи, и почему я не встретила тебя раньше?
– Потому, что раньше было прошлое, а прошлое для нас обоих – табу...