– У нас тоже есть такая же Библия, и там очень хорошие картинки в Ветхом Завете. Ну, садись, Пенрод. Давай вместе посмотрим!
Посидеть рядом с Марджори Джонс было слишком большим искушением, и Пенрод отказаться не смог. И они сели рядышком на диван. И одна половина книги покоилась у него на коленях, а другая – у нее. Они сидели совсем рядом и перелистывали картинки, и запаха асафетиды словно не было вовсе. Во всяком случае, прекрасная Марджори не выказывала неудовольствия. Можно было подумать, ее увлекали только картинки.
– Ой, Пенрод! Смотри как красиво! – то и дело восклицала она так безмятежно, что, казалось, воздух в библиотеке насыщен не асафетидой, а благоуханием роз.
Пенрод удивлялся все больше. Его нос так и не смог сродниться с запахом, который источал мешочек на его шее. Сейчас он прекрасно чувствовал, что от него несет противно, как никогда. Но почему же Марджори воспринимает это так равнодушно? Потом он вспомнил, как мистер Скофилд однажды сказал, что когда сильный насморк, человек никаких запахов вообще не чувствует. «Наверное, у Марджори тоже насморк», – подумал Пенрод. Натуру более искушенную в медицине, быть может, смутило бы то обстоятельство, что никаких признаков насморка у Марджори нет. Но Пенрод просто решил, что у нее «скрытый насморк», и совсем успокоился.
Некоторое время спустя картинки наскучили Марджори. Откинувшись на спинку дивана, она капризно свела брови.
– Между прочим, Пенрод Скофилд, я сегодня тебя уже видела, – сказала она.
– Когда? – изо всех сил разыгрывая недоумение, отозвался Пенрод.
– Ты сам прекрасно знаешь, когда, – не поддалась на уловку девочка. – Зачем ты убежал от меня в переулок?
– Ах, в переулок, – тихо пробормотал он.
– Да, да, в переулок. Ты ведь прекрасно слышал, как я звала тебя, Пенрод Скофилд!
– Ну, Марджори, вообще-то я не совсем уверен, что слышал, – слабо защищался он.
– Не совсем уверен! – покачала головой Марджори Джонс. – Не-ет, Пенрод, ты уверен. Я помню, как ты оглянулся.
– Но… – совсем запутался мастер Скофилд. – Понимаешь, мне было надо… Я очень спешил в переулок.
– Зачем? – не проявила сострадания к его мукам Марджори.
Глаза у Пенрода подернулись поволокой. Он лихорадочно придумывал историю, которая была бы в силах извинить его невежливость.
– В этом переулке стояло немного плотников, – наконец изрек он.
– Ну и что? – пожала плечами Марджори.
– Как это что? – возмутился Пенрод, и глаза его загорелись. – Да я ведь бежал за ними! Один плотник меня оскорбил. Должен же я был отомстить?
С этого момента воображение его заработало в полную силу, и речь его едва поспевала за полетом фантазии.