* * *
Умабию не пришлось искать Кауну. Выйдя из атриума, он столкнулся с ней лицом к лицу.
– Не говори ничего. Квинт мне все рассказал. Не навлекай на себя немилость римского царя. Скажи ему – я согласна. Но биться буду только своим оружием.
– Но почему ты согласилась?
– Я не привыкла убивать людей ради забавы и в угоду другим, но Квинт сказал, что со мной будут сражаться те, кто хотел убить тебя… – Девушка осеклась.
– Ты это из-за меня?
– Не льсти себе, – вспылила Кауна, устыдившись чувств, которые не смогла скрыть.
Умабий схватил девушку за плечи:
– Я знаю, это так! – Голос Умабия задрожал от волнения. – Я не позволю тебе рисковать жизнью, потому что я… Я люблю тебя.
Умабий попытался притянуть девушку к себе. Кауна, поднырнув под его руку, выскользнула из объятий.
* * *
Радость клокотала в душе Квинта, силясь вырваться наружу. Наконец наступил день, когда Умабий, как и обещал, отпустил его, позволив после приема императором тайно навестить близких родственников, проживающих в городе Арреций, что в провинции Этрурия. Оставалось только собрать вещи и, соблюдая осторожность и избегая быть узнанным, отправиться в путь. Далее все зависело от Фортуны. Попадись он в руки безжалостной римской богини правосудия Юстиции, то за сон на посту и дезертирство его в лучшем случае ждало рабство, в худшем смерть.
Будто из воздуха перед ним вырос слуга Сервия, египтянин Амернап:
– Хозяин хочет поговорить с тобой.
«Что ему нужно?» – Недоброе предчувствие омрачило радость Квинта. Оно усилилось, когда он вошел в комнату Сервия.
– Приветствую тебя, Квинт Меллиний! – торжественно произнес Цецилий, вставая из-за стола.
По спине Квинта пробежала холодная струйка страха. Кроме Умабия, Кауны, Котиса и Бардуса, никто не знал родового имени римлянина-переводчика. Даже в полумраке комнаты было видно, как побелело его лицо.
– Я не понимаю тебя, сенатор, – ответил он, прилагая усилия, чтобы сохранить спокойствие.
– Не надейся, что сможешь меня обмануть. Мне известно о тебе все, нарушитель воинских законов, трус, дезертир и предатель.
– Я не предатель! – вырвалось из уст Квинта. Римлянин осознал, что выдал себя, но поздно. Впрочем, и без того стало ясно, что он попал в крепкие сети Цецилия. Судя по уверенности сенатора, он не сомневался в виновности Квинта.
– Ты живой и невредимый оказался в стане врагов, получается, что ты предатель.
– Аорсы не враги Риму.
– Были врагами. И не пытайся спрятаться за спины сарматских послов. Это тебе не поможет. Готовься к смерти, недостойный сын Рима, обесчестивший себя и свою семью. Скрываясь от позора, твои отец, мать и две сестры покинули Арреций и перебрались в Помпеи. Но и там упреки сограждан не оставили их в покое. Твой отец Крисп Меллиний, ветеран, воевавший против херусков Арминия в легионах Германика, трижды награжденный за доблесть фалерами, дважды дубовым венком за спасение римских граждан и один раз венцом с зубчатой стеной за то, что первым взобрался на стену вражеской крепости, не вынес позора и умер.