Немного позднее, не сговариваясь, все столпились у входной двери. Для начала ее закрыли на ключ, но вынимать его из замочной скважины не стали. Потом подумали и перенесли вплотную к двери диван, а сверху водрузили два кресла. Аленка приперла откуда-то развернутый газетный лист, на котором большими вишневыми буквами сиял лозунг: «Они не пройдут!», и прикрепила его к спинке кресла. Как выяснилось впоследствии, сей лозунг был сотворен с помощью моего тюбика с губной помадой, которая – в этом дружно уверяли и дочь, и подруга – мне совсем не идет.
Покончив с баррикадами, все пришли к выводу о необходимости отдыха. С интересом понаблюдав за полосами на телеэкране, решили пораньше лечь спать.
– Завтра еще отмечать твой день рождения, – зевая, посмотрела на меня Наташка. Я покорно согласилась, хотя меня и сегодняшний день рождения вымотал до крайности. Зевнув вслед за Наташкой, я не удержалась и поинтересовалась у Юли, за что ее так не любит приемная мать. Лишний вопрос. Знала, что правды не услышу, но немного ошиблась. Юля была твердо уверена, что Евдокия Петровна души в ней не чает. Как и в Валерии. Больше на эту тему она распространяться не стала, ограничившись замечаниями, что между родными людьми «все бывает». – Ой, а что же мы сегодня даже не сфотографировались? – опомнилась Наташка. – Такой день и не зафиксирован. Я сейчас, мигом…
Она выскочила из-за стола и понеслась за своим старым полароидом. Не успела я в очередной раз зевнуть от души, как подруга вернулась обратно и прямо с порога зафиксировала меня с закрытыми глазами, но широко раскрытым ртом. Нос при этом сморщился. Словом, на фотографии я себе не понравилась. Не отставала от меня в фотогеничности и Юлька, упорно пытавшаяся не заснуть. Облокотясь левой рукой на стол и уронив лицо в ладонь, она старалась не приложиться физиономией в варенье из тыквы и апельсиновых корочек. Лучше всех выглядела Алена – отрешенный взгляд в никуда, в руках чайник, из которого она сосредоточенно наливает чай в глубокую тарелку с галетами. Рядом в пустой чашке болтается прядь ее длинных белокурых волос. Наташка веселилась, как молодая лошадь на весеннем пастбище.
Дальше было еще интереснее. Она притащила с собой штук пять снимков, которые мы с Аленой до сих пор не видели. Но лучше бы их никто не видел. На одном из фото был запечатлен момент моего возвращения после лодочной прогулки и водных процедур. На обороте имелось пояснение: «Ну о-очень долгая дорога в дюнах». Несказанно удивилась и другому снимку – сразу после того, как меня выволок из серебряного озера Дэн. Выглядела я так, что мужику, по большому счету, следовало помочь мне, уродине, утонуть, чтобы не мучиться всю жизнь из-за своей внешности.