– Так ты их не в том месте ищешь. Во-о-он они. Даже отсюда вижу. – Проследив за направлением ее руки, я перебралась к другому концу стеллажей и, схватив пластиковую коробочку, передала Алене.
– Посмотри, за нами никто не спускается? – прошептала я и приложила палец к губам. Алена оторопела, пожала плечами, но, выглянув из подвала наверх, осторожно прикрыла дверь и шепотом ответила, что выход свободен. Подумала и добавила, что вход – тоже. – Обопрись на дверь и никого не пускай!
Опустившись на коленки, я принялась ползать у двери по полу, покрытому плиткой, тщательно осматривая каждый сантиметр. Последняя упаковка с водой была небрежно сдвинута к стене. Возможно, девушки сделали это специально, чтобы не мозолила глаза при входе. Могли бы поставить и поаккуратнее. В таком случае действовала не Наташка. У нее мания раскладывать все по полочкам. Рядом с какой-то гладко оструганной доской, притулившейся к стене, валялась картошина. Машинально я подняла свидетельницу Наташкиного полета в стеллаж. Ожидаемых мною следов крови не было. Впрочем, их могли и смыть.
Вздохнув, я решила поправить упаковку с водой и потянула ее на себя за пластиковые ручки. Что-то больно царапнуло внешнюю сторону правой ладони. Обругав себя за желание походить на Наташку в ее безумном стремлении к порядку, я оставила ручки и, лизнув маленькую царапину, заглянула в упаковку. Прижавшись брелком к картонному основанию, между двумя пластиковыми бутылками с минеральной водой острием вверх торчали ключи. Я осторожно выудила их из упаковки. Брелок в виде маленькой мышки из меха кролика, покачиваясь, беспомощно повис вместе с тремя ключами. Один я держала в руке.
– Это что, поощрительный приз? – шепнула Алена.
Ответить я не успела, зато успела убрать ключи. От мощного толчка дверь распахнулась, и Алена, легко вспорхнув, улетела в противоположный конец подвала. Раздался характерный шлепок, легкий крик «мама!» и вслед за этим непонятный хлопок.
В проеме двери стояла растерянная Юля, но мне было не до нее. Кинувшись на зов дочери, я нигде ее не нашла. Это было настолько непонятно и жутко, что я заорала, заглушая свой собственный страх:
– Лена-а-а!!!
Гул прокатился по подвалу и вызвал новый приступ истерии. Сверху мигом подключилась Наташка. Не понимая, в чем дело, она ломанулась в подвал, визжа так, что я моментально заткнулась. Ее визга с лихвой хватало на двоих. Наташка не могла не обратить внимания на Юлю, безмолвно застывшую в дверном проеме. Именно поэтому и вышибла ее оттуда, ни на секунду не прекращая визга. Девица повторила траекторию полета Аленки, но в отличие от нее никуда не исчезла – просто шлепнулась у ящика с картошкой. У меня начисто пропал дар речи. У Наташки – дар переливчатого визга с трелями. Несколько раз я пыталась объяснить подруге, что случилось нечто ужасное, но выдавала только: «Але, Але, Але…», беспомощно помогая себе хаотичными жестами. Юля, морщась от боли в разбитых коленках, выдавала только: «Ой-е-е-е-е-ей, ай-я-я-я-яй, ау-у-у…» и так далее.