– Что-о-о?! – не менее громко откликнулась я на зов подруги.
– Она в спальне! – гаркнул Димка, пробегая из комнаты дочери в большую комнату. Уверена – с намерением продолжить свои переживания в одиночку. Демонстративно не хотел портить настроение всем членам семьи, отчего, собственно говоря, оно окончательно и испортилось.
Я уже собралась повторно задать свой вопрос «что-о-о?!», когда в дверь просунулась Наташкина голова:
– Это что? Тренировка по скалолазанию?
– Умный в горы не пойдет! Тащусь туда по принуждению. Можно сказать, на веревке, – уныло сказала я и села на коленки.
– Где ты здесь видишь умных? – удивилась подруга. – Для того чтобы войти в эту категорию избранных, надо быть малек со сдвигом. Мы пока еще на полпути к совершенству. Так… Дурочки со стажем. Ползай, ползай… Не буду мешать. – Подруга перешла на шепот: – Я только хотела списать кое-какие данные с копии завещания. Ты случайно не знаешь, в какое время дня родилась покойница?
– Ты имеешь в виду… для новой жизни? – спросила я и прикусила язык. Наташка права, я всего лишь дурочка со стажем.
– Так она ж только скончалась! Не дают человеку покоя! – возмутился сын, пытаясь протиснуться в дверь с аляповатой рубашкой в руках – шедевром взбесившегося абстракциониста.
– К твоему сведению, для того чтобы скончаться, надо как минимум родиться. Подумай об этом на досуге, – поучительно заметила Наташка. – Ты собрался взять с собой это гавайское попурри? – ткнула она пальцем в рубашку. – Аккуратно сверни и убери в чемодан в первую очередь, будет на пляже нашим маяком. – И, погладив Славку по голове, обернулась ко мне: – Так что там со временем?
– Дима говорил, что смерть Серафимы Игнатьевны зафиксирована в шесть тридцать одну утра. Родилась она двадцать седьмого февраля сорок девятого года. А время рождения, представляешь, двадцать один час… тридцать одна минута. Ровно неделю назад она делилась с Димой прямо-таки мистическим совпадением этих минут. Они ее буквально преследовали. У нее погиб муж, не знаю, давно ли, но его смерть констатирована в пятнадцать часов тридцать одну минуту. Что-то там еще было связано с ними, не помню… Копия завещания в конверте. А зачем тебе эти данные?
– Ольге позвоню. Она же астролог, а тут такая возможность доказать ей, что пора сменить хобби. О своей судьбе знать не хочу, вдруг там что-нибудь хорошее. Я же в эти прогнозы не верю. Из чувства противоречия приложу все силы к доказательству их абсурдности и все хорошее на корню загублю. Жалко же. А Серафиме Игнатьевне уже все равно. Пусть Ольга попытается угадать ее судьбу.