В зале имелось несколько дверей. Заглянув в них и посветив фонарём, мы обнаружили, что одна вела в гостиную, а другая — в салон для музыкальных занятий. За третьей скрывалось именно то, ради чего мы явились в особняк. Назвать залу малой столовой было бы ошибкой: даже в неверном свете фонаря мне стало ясно, что она слишком уж мрачная. Занавески были из чёрного бархата с золотой каймой, а обои, покрытые причудливыми изображениями отвратительных, ухмыляющихся демонических рож и горгулий, вызывали оторопь. В зале стоял густой, удушливый, тошнотворно-сладкий запах благовоний. Роскошная мебель и ковёр были выдержаны в разных оттенках серого, чёрного или тёмно-коричневого. Над каминной полкой висел портрет маслом владельца особняка, выполненный в готическом стиле: залитый лунным светом Себастьян Мельмот красовался на фоне развалин замка. Он злобно смотрел на нас с полотна, словно знал, что мы без спросу вторглись в его особняк. Из-за игры света глаза Мельмота сверкали и выглядели живыми. Мне показалось, что я теряю присутствие духа, но это ощущение длилось лишь несколько мгновений. Наше внимание привлёк гроб из морёного дуба, стоявший на козлах посреди возвышения в центре зала.
Холмс поднял фонарь, и луч света выхватил из мрака маленькую серебряную табличку, на которой значилось: «Себастьян Мельмот. Hie reviviscrere[2]. 1866–1896».
Мой друг с отвращением фыркнул:
— Ступайте сюда, Уотсон, и помогите мне справиться с крышкой.
— Но Холмс…
— Как вы думаете, ради чего мы сюда явились? Закрытый гроб для меня ещё не доказательство. Вполне возможно, он пуст.
Пуст он не был. Я врач, и, поверьте, за время службы в Афганистане мне доводилось видеть всякое, но даже я не смог сдержаться и судорожно сглотнул, когда увидел то, что скрывалось под крышкой гроба. Сейчас, оглядываясь назад, я не исключаю, что дело было в несоответствии увиденного моим ожиданиям. Я полагал, что Мельмот погиб в результате несчастного случая на охоте, и потому оказался не готов к тому, что предстало перед моими глазами. Тело было страшно обезображено. Верхнюю часть груди снесло, будто взрывом, а лица не было вовсе — лишь окровавленное месиво, поблёскивавшее в свете фонаря. Золотистую шевелюру сбрили, отчего труп имел ещё более жуткий вид.
Не могу сказать, что Холмс был сильно потрясён жутким зрелищем, открывшимся перед нами. Он удовлетворённо усмехнулся.
— И это называется несчастным случаем на охоте? Чтобы такое сотворить, потребуется минимум два заряда. Великолепно сработано, Уотсон. Просто великолепно. — С этими словами он склонился над трупом.