— У фельдмаршала более оптимистичный взгляд на ситуацию, — объявил он. — Тем не менее, я уверен в своей правоте. Я подготовил доклад для Его Величества. Вы, Нойманн, доставите доклад ему. Вы можете ответить на все вопросы. Я предложил провести совещание по вопросу нашего положения, на котором, несомненно, будет присутствовать и Его Величество.
Я прочел доклад во время путешествия — я взял с собой запасной конверт, чтобы отвести от себя возможные подозрения. Я понял, что Кайзер тоже уже очень обеспокоен. (Он сам потом признавал, что неудача наступления 15 июня отняла у него все надежды.) Оценка положения Людендорфом была довольно мрачной, но не такой мрачной, как мне бы хотелось; в ней не использовалась та фраза, которая прочно запечатлелась в моем мозгу: — Войну нужно заканчивать! Я чувствовал влияние более твердого Гинденбурга. Но туда я не мог вмешиваться, тем более, что считал, что цель не стоит возможного риска — ум Людендорфа был моей добычей, а не ум Кайзера.
Зато с какой радостью я снова услышал полюбившуюся мне фразу! Конечно, Кайзер, задав мне много вопросов, был намного спокойнее Людендорфа. Однако он сделал тот же вывод: — Я вижу, что нам следует подводить итоги. Наши ресурсы на исходе. Войну нужно заканчивать. [28]
ВОЙНУ НУЖНО ЗАКАНЧИВАТЬ! Колеса моей машины повторяли эту фразу тысячу раз, подпрыгивая на ухабах, пока я несся в Спа. Прежде всего, я торжествовал — мне с трудом удавалось подавить в себе желание петь от радости во все горло. Потом я стал думать: а что дальше? Каким должно быть мое следующее действие? Самым важным было то, что союзники должны НЕМЕДЛЕННО развить успех своего наступления — не было времени для того, чтобы почивать на лаврах. Мне нужно прямо сейчас передать сообщение через Мэйсона — но прислушаются ли там к нему? Со временем мне стало известно, что не всем моим донесениям уделялось то внимание, которое они, по моему мнению, заслуживали. Мне следовало как можно скорее самому вернуться в Англию — тогда я попробую лично убедить их своими аргументами — возможно, мне даже удастся взять с собой экземпляр доклада Людендорфа. Я знал и о многом другом: что болгары готовы выйти из войны, что австрийский фронт был тоньше яичной скорлупы и мог треснуть от первого удара. Да, мысль о том, что мне надо уходить немедленно, искушала меня. Если союзники прямо сейчас не воспользуются своим преимуществом, если немцы продержатся еще зиму, то Людендорф сможет восстановить и свои нервы, и уверенность в своих силах.
Но с другой стороны мне было бы очень важно оставаться рядом с ним на случай такой возможности. Конечно, конечно Фош хотел бы знать настоящее положение дел — естественно, полководец с таким наступательным духом не упустил бы своего шанса! Так я спорил сам с собой, пока, наконец, не решил, что мне следует остаться.